Барбара Мецгер - Крылья любви
Фигура в капюшоне вздрогнула и попятилась.
– Я по возможности стараюсь избегать его общества. Кроме того, он больше никогда не совершит подобную сделку, я в этом уверен. После случая с тобой Сатана стал еще злее. Нет, я не стану пытать удачу.
Ардет понял, что этот путь для него закрыт. Некоторые из Вестников Смерти были более гордыми, нежели все остальные.
– Но ведь он еще ребенок, – произнес он фразу, которую сам слышал миллион раз.
– Все люди были некогда детьми, – ответил Эфф так же, как отвечал и сам Ардет.
Он прислонился спиной к стене, почти побежденный.
– Неужели нет никого на земле, о ком бы ты пожалел? Неужели в своих странствиях ты никогда не встретил того, кто тронул бы твое сердце?
Эфф выглядел сейчас настолько печальным, насколько может так выглядеть тот, кто лишен всякого подобия реального обличья, в том числе и лица. Капюшон его обвис.
– Неужели ты не помнишь, Ар? У нас нет сердец. Никто, обладающий чувствами, не мог бы выполнять нашу работу. Возможно, то была твоя беда. Кто-то ошибся, назначая тебя Вестником Смерти.
– Нет, я был таким же холодным и безжалостным, как любой черный ангел.
– Здесь, на земле, гораздо приятнее, чем там, у нас.
– Так помоги же мне. Помоги ребенку.
– Ты в самом деле заботишься о нем?
– Да.
– Но ведь он не твой, верно? Ты не так уж давно покинул нас.
– Да, он не мой сын, но он занимает место вот здесь. – Ардет коснулся своей груди в том месте, где билось его сердце. – И я должен его уберечь.
Эфф с минуту подумал.
– Так, я помню, сегодня был один солдат, здесь, в Лондоне. Бедняга вернулся с войны и поселился вместе со своей овдовевшей сестрой и ее пятью ребятишками. У него нет ни денег, ни работы, ни видов на будущее. Я должен был забрать душу его сестры.
– Я сделаю этому человеку щедрый дар, чтобы он мог нанять нянек и учителей.
– Этого не следует делать. Он мужчина. У него есть своя гордость.
– В таком случае что я должен предложить?
– Работу, жилье, мать для осиротевших детей.
– Решено. Ардсли-Кип нуждается в толковых людях. Я могу научить его вести счетные книги, могу поручить ему поддерживать порядок в конюшнях, в зависимости от того, что ему больше подходит. Дети станут ходить в новую школу, а жена моя любит заниматься сватовством.
– Это вполне подходит, – сказал Эфф и поднял песочные часы повыше. В верхней их части оставалось всего несколько песчинок. – Перед тем как появиться здесь, я побывал в доме у старой скряги.
– И что, ее семья осталась в бедственном положении?
– О нет, они начали пересчитывать золотые монеты еще до того, как я удалился. Все, кроме компаньонки этой леди. Она даже не была упомянута в завещании, и после того, как сердце ее хозяйки перестало биться, осталась без жилья, без положения и без связей. Но самое худшее то, что она сохранила привязанность к злобной скупердяйке.
– Моей жене, быть может, придется нанимать новую компаньонку. Готов держать пари, что мисс Хэдли и Винросс достаточно скоро обзаведутся собственным домом.
Эфф никак не отозвался на эти слова, так как усиленно вспоминал о чем-то еще.
– А перед этим был сапожник, – заговорил он наконец. – Он не оставил жене ни одного сына, который мог бы унаследовать и вести его дело. Вдова нуждается в помощи.
– Будет сделано!
Осталось всего две песчинки. Дыхание ребенка слабело.
– О, а еще я должен был забрать душу викария, семья которого вынуждена будет покинуть дом после приезда нового хозяина. Ты все записываешь?
– Я все запоминаю. Клянусь, что позабочусь о каждом. О жене, о положении компаньонки, о доме, о преемнике сапожника, о похоронах. Что еще?
– Старая леди, которая упала с лестницы, беспокоилась о своей кошке.
– Кошка будет есть рыбу до конца своих дней.
– Отставной учитель из Кенсингтона останется совсем одиноким после смерти жены. Есть еще проститутка с Ковент-Гардена, которая убила своего сутенера. Самозащита, естественно, но ее могут повесить. Однако могу ли я доверять тебе? Ведь ты обманул самого дьявола, что ни говори.
– Клянусь своей мужской честью.
Эфф, казалось, что-то решал для себя, об этом можно было догадаться по его позе, как бы вдумчивой и даже философической.
– А я имел честь, как ты полагаешь? – спросил он. Ардету захотелось как следует встряхнуть этого ублюдка, когда он увидел, что упала предпоследняя песчинка.
– У тебя впереди еще многие века, чтобы поразмышлять об этом. Но у меня хватит чести на нас обоих.
Эфф вздохнул:
– Думаю, что в конечном счете я игрок. Я верю тебе.
И он перевернул песочные часы. Свет погас. Эфф удалился сквозь стену.
Ардет принялся зажигать свечи одну за другой, чтобы лучше разглядеть мальчика. Питер дышал более ровно, без перебоев. Он вдруг открыл глаза и вгляделся в новое окружение и незнакомого высокого мужчину, склонившегося над ним. Питер повернул голову к окну и показал пальцем на ворона, который постукивал клювом в стекло.
– Олив? – спросил он.
– Да, – только и смог произнести Ардет, и это «да» по истинной сути означало одно: мальчик будет жить.
– Живой? – прокаркал ворон.
– Да.
Олив запрыгал на подоконнике, хлопая крыльями. Питер протянул к нему руку.
Ардет взял эту руку в свою, радуясь теплому прикосновению.
– Нет, тебе нельзя играть с птицей, пока ты не станешь совсем здоровым и сильным.
Мальчик взглянул на нового дядю с некоторым недоверием.
– Это будет скоро, я тебе обещаю.
Питер улыбнулся и снова уснул, держась за руку Ардета.
Глава 18
Лоррейн плакала, на этот раз от счастья. Ее муж откупоривал шампанское. Их сын, легко дыша, спал мирным сном после того, как съел мисочку овсянки. Они праздновали в гостиной, расположенной между двумя спальнями хозяина, а сиделка наблюдала за Питером в гардеробной барона.
Ардет отодвинул от себя бокал.
– Нет, теперь еще не время праздновать и строить радужные планы на будущее, – предостерег он. И взял очередной листок бумаги у Джини, которая сидела за секретером, в то время как сам Ардет расхаживал взад-вперед мимо письменного стола.
– Через несколько дней увезите мальчика в деревню, на чистый воздух, которым ему легче будет дышать. Пусть себе играет, но держите его подальше от пуховых подушек, от кошек и не ставьте душистые цветы в его комнату. Посмотрим, что будет дальше. В этой жизни нет гарантий, но есть великий долг.
– Я в долгу перед вами, – сказал лорд Кормак, наливая себе еще один бокал после того, как был выпит первый за здоровье наследника.
– Нет, долг лежит на мне и на вашем сыне, – возразил Ардет и снова принялся диктовать Джини, которая не могла понять, откуда взялись все эти имена и адреса, помещаемые в каждом случае на отдельном листке из стопки почтовой бумаги Лоррейн. Ведь Ардет перед этим никуда не выходил из комнаты, где лежал Питер.
