Елена Арсеньева - Царица без трона
– Самую обычную свечу можно смазать кровью, а другую – сажей, – усмехнулась знахарка.
– Что ты еще можешь посоветовать? – уловив нетерпеливое движение панны Марианны, спросила гофмейстерина.
– Можно вылить из воска изображение мужчины и проткнуть ему сердце раскаленной иглой, – сказала знахарка. – Можно сплести две красные нити, обвить вокруг запястья и носить так. Две красные нити будут означать слияние потоков вашей страсти.
Марианна слушала знахарку как зачарованная, а Барбара с каждым словом все больше беспокоилась.
«Она говорит как по писаному. Судя по одежде, самая последняя рвань, однако речь изобличает ее. Так не говорят дикие крестьянки. Либо ее кто-то подучил, либо она не та, за кого себя выдает. Никакая она не знахарка! Советы ее известны любой куртизанке, которая хочет удержать около себя богатого поклонника. Однако же остается необъяснимое чудо – как, если не посредством волшебной силы, она могла узнать о нашем разговоре?!»
– Есть ли у вас изображение мужчины, сердце коего вы хотите привлечь? – допытывалась меж тем знахарка. – Если есть, могу дать вам самый действенный совет. Надо поставить перед портретом красную свечу и, пока она горит, ласкать себя, глядя на его лицо.
– Ласкать себя? – растерянно повторила Марианна. – Что это значит?
– Разве прекрасная панна не знает, как можно доставить себе удовольствие? – удивилась знахарка.
– Все, довольно! – резко сказала Барбара. – Твои советы больше не нужны!
– Ну что же, – с неожиданной покладистостью кивнула знахарка, – я уйду! Но если вы будете щедры к бедной девушке, я расскажу вам, как навеки причаровать к себе сердце мужчины.
– Как? – в один голос спросили Марианна и Барбара, и по губам знахарки пробежала ехидная ухмылка.
– Очень просто! После того как его семя извергнется в ваше лоно, надобно намазать им лоб. И он будет после этого ваш навеки, никогда и смотреть не захочет на другую. Чем чаще вы будете проделывать сие, тем вернее будет причарован к вам мужчина.
– Для этого сначала нужно заманить его в постель, – буркнула Барбара, доставая дублон. – Вот тебе, иди.
– Храни вас Бог, – почему-то с усмешкой пробормотала знахарка. – Храни вас Бог, милостивые госпожи!
И она поспешно выскочила в открытую Барбарой дверь.
– Выпроводи ее прочь, – велела гофмейстерина пану Тадеку, с трудом поймав на кончике языка слова: «А лучше всего приколи копьем к стене, словно муху!»
Она и сама не понимала, отчего дрожала. Неужели испугалась этой девки? Но ведь та не сказала ничего ужасного. Однако липкий пот ужаса вдруг начал копиться под мышками у Барбары. Змея, которая скользнет мимо вас по лесной траве, тоже вроде бы не причиняет вам вреда, однако кто знает… кто знает!
– Я вся дрожу, – призналась и Марианна, которая в это время уже бросилась в постель и куталась в кучу одеял и платков. – Она напугала меня, эта девка. И мне кажется, что я не решусь исполнить эти бесовские ритуалы. Зачем только ты позвала ее, Барбара!
– Я ее не звала, – замахала руками гофмейстерина. – Она сама пришла!
– Да, мы ее сами накликали своим разговором, – кивнула Марианна. – Знаешь что? Давай лучше спать, Барбара. Помолимся Господу – и будем спать. Утро уносит ночные страхи.
– Вы правы, госпожа, – смиренно кивнула Барбара. – Чтобы я еще хоть раз обратилась к темным силам… да никогда в жизни! Никогда! Да простит меня Бог, что я решилась на это и заставила вас натерпеться страху.
Наконец улеглись. Панна Марианна скоро заснула, однако Барбаре не спалось. Наконец она подошла к окну, выходившему в сад. Голые ветви деревьев, едва-едва тронутые зеленым пухом, в лунном свете казались белесыми, словно покрытыми паутиной.
«Полнолуние, – подумала Барбара. – Скоро луна пойдет на ущерб, и можно будет исполнить обряды, которые посоветовала эта ведьма… Тьфу, чтоб ты пропала! Прости меня, Господь!»
Она с ожесточением осенила себя крестным знамением – и вдруг замерла, пригнувшись к окну. В саду мелькнула женская фигура… лохмотья, распущенные волосы…
Она! Знахарка!
Но ведь она ушла из покоев Марианны чуть ли не час назад. Где была? Что делала в это время во дворце?!
И тут Барбара увидела еще одну фигуру – мужскую. Какой-то человек догнал знахарку, схватил в объятия и принялся целовать. Девушка оттолкнула его так, что мужчина полетел наземь, – и Барбара узнала Желякачского.
Вот и ответ на ее вопрос. Все это время знахарка небось сношалась с паном Тадеком. Так-то он исполняет приказ! Ну, помянет он завтра эту зеленоглазую искусительницу добрым словом, Барбара ему в этом охотно поможет!
Она мстительно усмехнулась – и вдруг насторожилась, словно охотничья собака, сделавшая стойку. Откуда-то потянуло дымом!
Барбара выскочила в сени и ахнула: дым полз по полу серой мутной рекой!
– Пожар! – завопила она истошным голосом. – Горим! Проснитесь, панна Марианна! Спасайтесь, во имя Господа Бога!
В ту же минуту в сенях появился Янек Осмольский. Он держался за голову и покачивался. Меж растопыренных пальцев сочилась кровь.
– Скажите госпоже, надо спасаться! – простонал он. – Пожар! Надо гасить пожар! Уведите панну Марианну!
Постепенно просыпался народ. Сначала поднялась страшная суматоха, но вскоре воевода сендомирский и его сын Станислав утихомирили перепуганных людей и приказали тащить воду отовсюду, где она есть. От криков проснулись слуги, стоявшие в службах, смекнули беду и тоже прибежали с водой. Загоревшаяся кухня была вскоре погашена. Сначала вытащили было из постели и повели на расправу главного повара панны Марианны, однако вскоре поняли, что его небрежность тут ни при чем. Пожар был явно учинен с умыслом. Дрова в кухне разбросаны по полу, а по всем переходам вблизи опочивальни панны Марианны натрушено на полу сено. Это был злонамеренный поджог, сомнений в сем не было и быть не могло.
Когда начали разбираться, Барбара Казановская немедля выложила правду о визите знахарки, которая незваная пришла лечить больной зуб государевой невесте, а потом непотребно долго задержалась при попустительстве охранника, пана Желякачского. Только приступили к Желякачскому с расспросами, как прибежала дворовая стража: знахарку схватили в конюшнях при попытке поджога!
Пан Тадек пал в ноги воеводе. Его связали и оставили решение его судьбы до утра. Связанную знахарку посадили в другой каморе, приставив к обоим изрядную стражу.
Насчет участи этой девки сомнений не было: повесить негодницу на первом же дереве!
Июль 1605 года, Москва
Горе побежденным! Женщинам побежденных – горе вдвойне…
Месяц прожила Ксения в доме князя Мосальского на положении узницы-затворницы. Первые дни лежала в горячке – молила, звала к себе смерть, однако та не послушалась. Ксения отказывалась от пищи, а как-то раз даже и впрямь попыталась наложить на себя руки, обкрутив вокруг шеи длинную толстую черную косу и сильно потянув за нее. На беду, вошла в комнату служанка – подняла крик, созвала народ. Вбежал сам князь Василий Михайлович. Ксения думала, что он прибьет ее от злости, но досталось только ни в чем не повинной служанке. С тех пор с пленницы ни на миг не спускали глаз: горничные, сенные девки сменялись в ее комнате беспрестанно, ночью не спали, бессонно таращились на царевну. О, вот когда настала мученическая мука! Ксения почувствовала, что от этого неусыпного внимания еще немного и сойдет с ума. Заходилась в таких рыданиях, что начинала задыхаться и терять сознание. В минуты просветления порой видела над собой озабоченное, встревоженное, даже перепуганное лицо Мосальского. И думала: ага, достанется тебе на орехи, как помру или с ума сойду! Не простит хозяин, да? Так тебе и надо!
