Карен Монинг - Поцелуй горца
-Тебе даже не интересно, что за опасность?– недоумевая, спросила она.
Он вздохнул и взглянул через плечо, подняв сардонически бровь. Что бы это должно быть, раздраженно подумал он, что заставило бы эту крошечную Англичанку съежиться? Меч у горла?
-Ты сказал, что выслушаешь весь рассказ. Это была ложь? Ты, который заявлял, что не лжет?
-Отлично,– нетерпеливо сказал он, обернувшись к ней:– расскажи мне все, и покончим с этим.
-Может тебе присесть,– беспокойно сказала Гвен.
-Нет. Я буду стоять, а ты будешь говорить,– он сложил руки на груди.
-Ты не упрощаешь мне задачу.
-Я и не намеревался. Говори или уходи. Не трать в пустую мое время.
Она глубоко вздохнула:– Хорошо, но я тебя предупреждала. Это кажется звучит довольно притянутым за уши в начале.
Он нетерпеливо выдохнул.
-Я из твоего будущего…
Он подавил стон. Девушка была дурой, больной, слабоумной. Бродя почти голой на улице, обвиняя мужчин в совращении ее и думая, что она из будущего, нечего сказать!
-Из двадцать первого века, что б быть точной. Я гуляла в горах около озера Лох-Несс, когда провалилась в пещеру и обнаружила тебя, спящего…
Он покачал головой:– Прекрати эту чушь.
-Ты сказал, что не будешь перебивать,– она вскочила на ноги слишком близко для его спокойствия:– Мне достаточно тяжело рассказывать тебе это.
Глаза Драстена сузились и он сделал шаг назад, чтоб она не коснулась его и не превратила снова в похотливого зверя. Она стояла, запрокинув голову. Ее щеки пылали, грозовые глаза сверкали, и она выглядела действительно готовой бить его кулаками, не взирая на свой небольшой размер. У нее было мужество, он позволит ей договорить.
-Давай, – огрызнулся он.
-Я нашла тебя в пещере. Ты спал и странные символы были нарисованы на твоей груди. Так или иначе, мое падение пробудило тебя. Ты был сбит с толку, не понимал, где находишься, но помог мне выбраться из пещеры. Ты рассказал мне страннейшую историю, которую я когда либо слышала. Ты заявил, что из шестнадцатого века, что кто-то похитил тебя и заколдовал, и ты спал примерно пять веков. Ты сказал, что последнее, что ты помнишь было, что кто-то прислал тебе сообщение что бы ты пришел на какую-то поляну около озера, если хотел знать, кто убил твоего брата. Ты сказал, что пошел, но кто-то подмешал яд в пищу и ты почувствовал себя очень усталым.
-Заколдовали?– Драстен в изумлении покачал головой. У девушки было воображение, котороу могло посоревноваться с лучшими бардами. Но она сделала первую ошибку: у него нет мертвого брата. У него есть только Дэйгис, который жив и здоров.
Она глубоко вздохнула и продолжила, не устрашившись его очередного скептического замечания.
-Я тоже тебе не поверила, Драстен, и за это извиняюсь. Ты сказал мне, что если я приведу тебя в Бан Дрохан, ты докажешь, что говоришь правду. Мы пошли к камням, и твой замок,– она обвела рукой комнату:– этот замок был в руинах. Ты повел меня в круг. Она сознательно опустила глубокую страсть, которую они разделили на том месте. С тоскливым вздохом она продолжила:– И то отослал меня в свой замок, в свой век.
Драстен подавил раздраженный вздох. М-да. Она была на самом деле сумасшедшей, и той которая знала старые слухи. Он знал, деревенские жители любили повторять, что их предки видели, как целых два гарнизона Тампильеров вступили за стены Замка Кельтар столетия назад, и никогда не вышли назад. Видимо она услышала, что эти - языческие горцы могут открывать пути, и добавила это к своему безумию.
-но перед тем как отослать тебя назад используя камни языческим способом,– насмехался она, не желая признаваться в таком:– Я взял твою девственность, не так ли? – сухо сказал он. – Я, должен признаться, ты выбрала самый неповторимый способ попытаться вынудить мужчину жениться. Выбрала мужчину вокруг которого изобилуют странные сплетни. Заявила, что он лишил тебя девственности в будущем, таким образом он не сможет никогда убедительно оспорить это,– он покачал головой и едва заметно улыбнулся: Я хвалю твое воображение и смелость, девушка.
Гвен свирепо посмотрела на него: – Говорю в последний раз, я не пытаюсь женить тебя на себе. Ты властный, разинувший от удивления рот троглодит.
-Разинувший рот,– он встряхнул головой и моргнул,– Хорошо, потому, что я не могу. Я обручен,– решительно сказал он. Это должно было положить конец ее сводящим с ума заявлениям.
-Обручен?– эхом повторила она, ошарашенная.
Его глаза прищурились:– Это видно тебя не радует. Осторожно, как бы ни выдала себя.
Но это не имеет смысла,– она умолкла, глаза широко раскрыты.
Еще одна дыра в ее рассказе, мрачно задумался он. Он обручился более полутора лет назад. Едва не вся Альба знала о его предстоящем бракосочетании и, не исключено, наблюдали затаив дыхание, добьется ли он успеха в этот раз. Он добьется успеха:– Я обручен. Брак был заключен на прошлое рождество. Аня Элиот должна приехать в течении двух недель на нашу свадьбу.
-Эллиот? – выдохнула она.
-Да, Дэйгис собирается ехать за ней и привезти сюда на свадьбу.
Гвен повернулась спиной к нему, что бы скрыть шок и боль, что она знала, должно быть оставили неизгладимый след на ее лице. Обручен? Ее душевный друг собирался жениться на ком-то другом?
Он сказал ей, что Драстена убили на обратном пути от Эллиотов. Он сказал ей, что был обручен, но она умерла. Но он не побеспокоился сказать, что они обое были убиты в одно и, то, же время!
Почему? Он любил свою нареченную так сильно? Для него было слишком больно говорить об этом?
Ее сердце упало в пальцы ног. Не честно, не честно – безмолвно кричала она.
Если она спасет Дэйгиса, будущая жена Драстена будет спасена ею. Женщина на которой он хотел жениться.
Гвен втянула трясущийся вздох, ненавидя свой выбор. Это было не так как предполагалось. Ей казалось, что она расскажет ему все, вместе они бы сорвали маски со злодеев, поженились и жили счастливо с тех пор. Она этим утром представила се до конца, даже опустилась до деталей ее средневекового подвенечного платья.
Она ничего не имела против того, что бы остаться в шестнадцатом веке ради него: добровольно она лишилась ее Старбаск, тампонов и горячего душа. Ну, так что если она не сможет побрить ноги? У него есть острые кинжалы и, в конце концов, она перестанет резать себя. Да, это может немного рискованно, но с другой стороны, к чему она должна была вернуться?
Ни к чему. Ни одной вещи.
Пустая одинокая жизнь.
Слезы выталкивало с внутренней стороны ее глаз. Она уронила голову, прячась за челкой, напоминая себе, что она не плакала с тех пор, как ей было девять, и слезы не помогут теперь: Этого не произойдет,– уныло пробормотала она.
