Сюзанна Энок - Уроки плохих манер
— Достаточно, Смит.
Дверца кареты распахнулась. Слуга, сидевший на козлах рядом с кучером, поспешно спрыгнул на землю и разложил откидные ступеньки. Сначала на ступеньках показалась нога, обутая в сапог, а потом из кареты вышел и сам герцог Веллингтон, одетый в серые бриджи и голубой сюртук.
— Мой кучер просто осторожен, — пояснил герцог, и его проницательный взгляд скользнул по фигуре Бартоломью и креслу. — В прошлом меня не раз пытались убить.
— Меня тоже собирались уничтожить. Именно об этом я и хочу с вами поговорить.
— Я знаю, кто вы такой, полковник Джеймс, но не стану ввязываться в дискуссию с представителями штаба конногвардейского полка или Ост-Индской компании. Они были для меня бесценными союзниками и могут пригодиться в будущем.
Бартоломью все понимал.
— Говорят, политика — весьма опасное поле боя, ваша светлость.
— И с небольшим числом побед. Я… — Герцог замолчал и устремил свой прожигающий насквозь взгляд на другую сторону улицы. — Лакаби, старый пес. Ты ли это?
Камердинер подошел ближе.
— Я с трудом узнал вас, ваша светлость. У вас на груди теперь столько наград, что и не сосчитать.
— Стало быть, теперь ты служишь у полковника Джеймса?
Лакаби гордо выпятил грудь:
— Да, и очень горжусь этим. Он намерен отстоять честное имя своих павших товарищей, чтобы они остались в памяти как герои. Не меньше.
Взгляд холодных серых глаз вновь перекочевал на Толли.
— Что ж. Немного найдется людей, с которыми вы смогли бы обменяться воспоминаниями, полковник. Более того, вы вообще можете оказаться единственным свидетелем событий. — Герцог еле заметно сдвинул брови. — Вы живете в Джеймс-Хаусе?
Вопрос прозвучал скорее как утверждение, но Бартоломью все равно кивнул:
— Да.
— Помнится, у меня были кое-какие старые записи. Правда, не знаю, насколько они могут быть вам полезны. Я пришлю их вам вечером.
— Благодарю вас.
— Вы недалеки от того, чтобы нажить себе весьма могущественных врагов, полковник. Взвесьте все хорошенько, прежде чем начнете действовать. Не многие смогут выстоять против таких противников. А у вас к тому же всего одна здоровая нога.
В последний раз бросив взгляд на Бартоломью, герцог забрался в карету и постучал по крыше. Лакаби убрал кресло с дороги, и карета покатила по булыжной мостовой. Полковник, хромая, переместился на тротуар и посмотрел вслед удаляющейся карете.
— Похоже, вы получили поддержку.
— Надеюсь. Если только в этих старых записях есть какое-то упоминание о «душителях». Если же нет, то я опять останусь в одиночестве.
— Меня это тоже беспокоит, — произнес Лакаби, подвозя кресло к Бартоломью. — Ведь выживших нет и никто не подтвердит ваши слова.
— Вернее, никто не расскажет, как люди погибли на самом деле. Я это знаю. — Усевшись в кресло, Бартоломью передал камердинеру трость. — Если было бы так просто доказать существование «душителей», Ост-Индская компания не стала бы сбрасывать их со счетов. А теперь едем.
— Куда?
— Пожалуй, я вернусь домой за пистолетом, а потом отправлюсь на ленч в Армейский клуб.
— Они убьют вас там, полковник.
Бартоломью мрачно усмехнулся.
— Посмотрим. Если мне повезет, я встречу там еще кого-нибудь из тех, кто служил в Индии, и, возможно, они пожелают встать на мою сторону. — Бартоломью и сам не верил в то, что говорил. Кроме того, он не мог доверять новым знакомым, хотя сейчас любая поддержка оказалась бы весьма кстати.
Они проехали несколько улиц, когда Лакаби начал жаловаться, что скоро тоже останется без ног. К тому же левое колесо кресла начало громко скрипеть. Очевидно, на ленч придется ехать в наемном экипаже. Вскоре они свернули на подъездную аллею, ведущую к Джеймс-Хаусу.
— Стойте, — приказал Бартоломью, у которого перехватило дыхание.
— Слава Богу, приехали наконец.
Бартоломью разделял чувства своего камердинера. У подножия лестницы, ведущей в дом, стояло ландо Уэллеров, и Амелия разговаривала с сидящей в нем женщиной. Очаровательная желтая шляпка принадлежала Терезе.
— Спасибо за помощь.
— Я уже подумываю о том, чтобы запрячь в это сооружение пони, — проворчал Лакаби, толкавший перед собой инвалидное кресло.
Тереза обернулась, когда на подъездной аллее показался Бартоломью. Другой человек на его месте выглядел бы смешно и нелепо в подскакивающем и раскачивающемся из стороны в сторону кресле. Но насмешливое выражение лица Толли говорило о том, что он прекрасно обошелся бы и без него, просто решил повеселить окружающих.
Бартоломью поднялся с кресла и, тяжело опираясь на трость, похромал в сторону ландо. Как бы то ни было, но поведение Терезы прошлой ночью не отвратило от нее Толли Джеймса. Впрочем, она давно уже заметила, что его не так-то просто напугать или сбить с толку.
— Доброе утро, Тереза, — произнес он, взявшись одной рукой за дверцу ландо.
— Толли! — Девушка судорожно сглотнула, пытаясь унять волнение. — Я как раз собиралась узнать, не хотите ли вы немного покататься со мной.
Толли с мгновение смотрел на девушку, а потом отрицательно покачал головой.
— Мне необходимо подстричься. Не желаете помочь? — С этими словами он кивнул Амелии и начал медленно подниматься по ступеням.
— О чем это вы? — спросила та, проследив взглядом за скрывшимся в доме деверем.
— Он не подпускает к себе никого с острыми предметами в руках, — пояснила Тереза. — Ты же знаешь. — Ее сердце колотилось все сильнее. Открыв дверцу ландо, девушка спустилась на землю. Салли поспешила за хозяйкой.
— Кажется, тебе он доверяет, — заметила Амелия, шагая рядом с кузиной. — Салли, не принесешь ли нам в столовую чаю и печенья?
Терезе вовсе не хотелось сидеть в столовой, когда Толли вновь бросил ей вызов, но просьба Амелии помогла ей на некоторое время освободиться от присутствия служанки. Все сегодня утром пошло кувырком.
— Мне казалось, ты избегаешь полковника Джеймса, — заметила кузина.
— Но ведь я приехала сюда, разве нет?
— Верно. — Амелия взяла ее за руку и остановилась у подножия лестницы. — Но почему? Не припоминаю, чтобы в своем руководстве ты рекомендовала леди помогать джентльменам во время утреннего туалета.
— Такого пункта действительно нет.
— Тереза, что случилось?
Тесс набрала полную грудь воздуха.
— Я… ищу в жизни новый путь. Я много думала о том, имею ли я на это право. — По щеке Терезы скатилась слеза, и она поспешно отерла ее кулаком. — Думаю, мне важно получить твое разрешение. Если ты ответишь отрицательно, я не рассержусь. Обещаю. Просто твое одобрение мне настоятельно необходимо.
