Лавирль Спенсер - Осень сердца
— О, Йенс… — прошептала Лорна, чувствуя, как усиливаются его ласки, и запрокинула голову.
— Ложись, — прошептал он. Йенс поддерживал Лорну, и они вместе опустились на приятно пахнущий деревянный пол, где он когда-то размечал контур яхты, названной ныне ее именем. Теперь он знал все изгибы тела Лорны, как знал все изгибы формы «Лорны Д». И руки его обнимали Лорну, как они обнимали остов из дуба. От нее исходило такое же тепло, как и от дерева, когда он сегодня днем шлифовал его наждачной бумагой. Йенс продолжал ласкать ее между ног, бедра Лорны приподнялись с твердого пола, ее тело все больше и больше жаждало этих ласк.
Йенс опустил юбку Лорны и приподнялся над ней на локтях. Желание исказило ее черты, голова запрокинулась, в слабом свете от печки обрисовывались контуры ее лица. Глаза Лорны были закрыты, руки раскинуты, лопатки едва касались пола.
— Лорна, Лорна… прекрасное создание… — пробормотал Йенс. — Именно такой я и представлял тебя.
Задрожавшие веки поднялись, когда Йенс прекратил ласкать ее. Он расстегнул несколько пуговок на лифе и распахнул его, обнажая ее груди. И снова он целовал ее, ласкал, умывал языком, а потом его рука опять скользнула ей между ног. В этот момент Лорна закрыла глаза и застонала, мягкий стон вырвался из ее горла, ее руки и одна нога обхватили Йенса.
В эту секунду ему страстно захотелось снова посмотреть в ее глаза, а в его собственных глазах прыгали огоньки затухающего рядом с ними огня.
— Я так сильно люблю тебя, — прошептал он.
— Я тоже люблю тебя. И всегда, всегда буду любить, несмотря ни на что.
Раскрытые губы Йенса очень нежно накрыли губы Лорны, и он прошептал:
— Ты тоже можешь трогать меня. — По ее нерешительности он понял, что она не знает, где и как трогать. — Трогай где хочешь.
Лорна коснулась его голой груди, и Йенс убрал губы от ее лица, чтобы она могла видеть свою руку. Она робко, словно изучающе, начала гладить его золотистые волосы на груди, крепкие ребра, снова шелковистые волосы, но боялась трогать соски.
— Ты весь золотой. Как викинг. Иногда я думаю о тебе, как о моем золотоволосом норвежском викинге, который плывет под парусами на большом корабле, чтобы увезти меня отсюда. — Лорна обхватила руками его голову, притянула к себе для поцелуя, а потом ее рука вернулась на его голую грудь, скользнула под подтяжку и выше к напряженному плечу.
— Сними, — прошептал Йенс, — все хорошо… сними ее.
Она скинула подтяжку с его плеча, и та мягко шлепнулась ему на руку.
— Теперь другую.
Он повернулся, чтобы ей было удобнее. Слетела и вторая подтяжка. Руки Лорны гладили его плечи, шею, ребра и грудь; уже не в силах больше сдерживаться, Йенс взял ее руку и опустил вниз, предупредив при этом:
— Не стесняйся… и не бойся… вот сюда… вот так.
И сквозь грубую шерсть Лорна впервые почувствовала тепло и твердость его плоти. Он накрыл ее руку своей и руководил ее движениями, бормоча ее имя, имя той, которую так любил.
— Лорна… Лорна…
Он продолжал водить ее руку, словно обучая, что ей нужно делать, и вот ее рука уже двигалась сама. А Йенс в этот момент расстегнул пуговицы и подтолкнул ее руку в теплое, темное таинство, которое так ждало эту руку. Они лежали на боку, обнявшись, глядя в глаза друг другу.
Как только рука Лорны коснулась его плоти, Йенс закрыл глаза, грудь его тяжело вздымалась и опускалась, словно от тяжелой работы.
— О! — воскликнула Лорна, и это был возглас изумления, вызванный теплом и размерами его плоти. Я даже представить себе не могла…
Йенс научил ее сделать то, что не подсказал ей инстинкт, он показал, как обхватить рукой член, а затем его рука вернулась к ее желанному телу. Они сплелись так тесно, подчиняясь волшебному зову их молодых тел, их молодой любви. То целовались, то бормотали какие-то слова любви и страстные обещания, и чудесное желание все росло и росло, требуя выхода. И как только они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Йенс убрал руну Лорны от своей плоти, склонился над ней, потом опустился на колени, приподнял ее тело, выгнувшееся, как наполненный ветром парус. Голова и плечи Лорны едва касались пола. Они пытались изобразить акт любви, но мешала шерсть его брюк и батист ее сорочки, очень скоро стало ясно, что эти противные искусственные препятствия в виде одежды должны быть устранены.
Йенс приподнялся на четвереньки над Лорной и попросил, тяжело дыша:
— Лорна, открой глаза. — Она подняла веки и посмотрела на него снизу вверх, ее темные волосы разметались по полу. — Теперь ты понимаешь? Я… войду в тебя… так это бывает между мужчиной и женщиной. Но если мы сделаем это, у тебя может быть от меня ребенок. Я не хочу, чтобы это произошло.
Лорна погладила руной его лицо, рот.
— Я люблю тебя… О, Йенс, я так сильно люблю тебя… Я никогда не думала, что все будет так.
— Мы можем остановиться или можем рискнуть… вдруг в этот раз ничего не случится.
— Остановиться? Ох… я… пожалуйста… прошу, Йенс, нет… а это может случиться?
— Я не знаю. Может быть, и нет. Я… ох, Господи, Лорна, я тоже очень люблю тебя… но не хочу обидеть тебя или доставить неприятности.
— Ты обидишь меня только в том случае, если когда-нибудь разлюбишь. Йенс, прошу тебя, научи меня остальному.
Он согнул локти, приблизив свое лицо к лицу Лорны, поцеловал ее в губы с любовью, желанием и как бы извиняясь.
— Подожди… — сказал Йенс и протянул руну в темноту, где лежала его одежда. Он рывком дернул сверток, ботинки полетели на пол. — Приподнимись, — попросил Йенс, — я подложу под тебя рубашку. — Он расстелил рубашку под бедрами Лорны. — У тебя пойдет кровь, но ты не бойся. В первый раз всегда так бывает.
— Кровь? Но, Йенс… твоя рубашка… Йенс, она вся будет…
Он поцеловал ее, чтобы успокоить.
— Лежи спокойно, — прошептал Йенс и лег между ног Лорны, их сердца бешено колотились и Ожидании предстоящего.
— Йенс, — прошептала Лорна, сжимая его плечи.
— Успокойся.
— Йенс… ох…
— Будет немного больно… извини… извини…
Йенс тихонько подался вперед, соединяя их тела и души.
У Лорны перехватило дыхание, она выгнулась там, что заныло между лопаток. Йенс лежал не двигаясь, глядя в лицо Лорны, боясь причинить ей боль. Наконец она постепенно расслабилась, открыла глаза и увидела над собой Йенса, опирающегося на сильные руки.
— Все в порядке? — спросил он. Лорна перевела дыхание и кивнула.
— Мне хотелось бы, чтобы ты сейчас лежала на прекрасной перине, — сказал Йенс, начиная двигать телом, — на мягкой подушке, а рядом лежали цветы из сада, может быть, даже та самая живокость, которую ты принесла мне тогда, и одна или две розы для аромата. Я бы положил их на твои волосы и увидел, что они бледнеют перед красотой твоего лица. Лорна… сладкая моя, дорогая Лорна… теперь мы так близки с тобой, как только могут быть близки два человека, и вся наша жизнь изменится теперь, после этой минуты.
