Наталия Орбенина - Увядание розы
Бледная Вера стояла поодаль, глаза ее нехорошо блестели, но она явно не думала об унижении и обиде Яблокова. Помощи от нее ждать не приходилось.
– Ступайте, ступайте, голубчик! – миролюбиво проговорил Извеков, видя, что непрошеный гость двинулся к дверям. – Мы все постараемся побыстрее забыть неприятное событие, не так ли, Вера?
Бросив последний взгляд на девушку, удрученный и недоумевающий Яблоков двинулся прочь. Когда он удалился, Вениамин Александрович замолчал. Традиционно в подобной ситуации благородный отец должен укорять и стыдить свое легкомысленное и оступившееся дитя. Но он, увы, утратил это право! Вера смотрела по-новому, без прежней робости и безоговорочного обожания, и он не рискнул ни упрекать, ни корить дочь.
– Вера, бедная моя деточка. – Он легонько обнял ее и всплакнул.
Но девушка, доселе легкая на любые слезы, не ответила потоком покаянного рыдания. Она внимательно прислушивалась к себе. Внутри ее души росли неведомые ранее опасные чувства и мысли.
На другой день после нелепого сватовства Извековы съехали с дачи и вернулись в Петербург. На бухгалтера Яблокова столь скоропалительный роман и несостоявшееся жениховство подействовали престранным образом. По возвращении в столицу он тотчас же побежал в ближайшую книжную лавочку и потребовал сочинений господина Извекова. Приказчик понимающе закивал головой, как же, самый модный писатель, и выложил перед оторопевшим Антоном Антоновичем целую груду книг.
– Какую изволите взять?
– А что поинтересней будет? – робко промямлил Яблоков.
Лицо приказчика выразило изумление.
Как, в наше время нашелся человек, не знавший ничего из Извекова, самого Извекова!
– Пожалуй, эту заверните. – Бухгалтер ткнул пальчиком в первый попавшийся том. – Впрочем, и эти две тоже!
Придя к себе, отобедав щами и лещом с кашей, он заперся в спальне и принялся за чтение, боясь, чтобы прислуга не застигла его за столь легкомысленным занятием.
Уже давно наступила ночь, а Яблоков все судорожно перелистывал страницы, глотая главу за главой, дрожа всем телом и представляя в каждой героине книги свою потерянную возлюбленную.
Глава 38
– А вот и наш призрак! – Следователь изготовил свой «Смит и Вессон». – Правда, быть может, в подобной ситуации лучше бы сгодился осиновый кол или серебряная пуля? Что ж, сейчас поглядим, какие они из себя, пришельцы из потустороннего мира!
Сердюков и Сухневич побежали обратно, так как звуки послышались из той части дома, где находился кабинет. Герасим же замешкался с ключами, встречаться с бывшей хозяйкой ему очень не хотелось.
Полицейский в несколько прыжков одолел коридорчик и дернул дверь кабинета. Она услужливо распахнулась, хотя, уходя, он ее аккуратно запер. Бумаги, отложенные им в сторонку, исчезли.
– Скорей вниз, в сад! – крикнул Сердюков и буквально вытолкнул Сухневича наружу.
Выбежав из дома и обогнув угол фасада, они успели заметить, как мелькнула легкая тень, стремившаяся укрыться под темнотой деревьев.
– Туда!
Полицейский махнул рукой, и преследование неведомого похитителя продолжилось.
Закутанная фигура двигалась стремительно, легко ориентируясь в ночном саду.
Она мелькала впереди, но скоро стало понятно, что движется она к калитке по другую сторону от основного въезда на территорию дачи. Сухневича поначалу охватил восторг, но теперь он явственно видел, что это никакое не привидение, а живой человек. Что ж, помочь доблестной полиции тоже лестно.
– Обойдем его с двух сторон, берите влево! – прошипел на бегу Сердюков, и Сухневич послушно повернул в темноту налево.
Обступивший его мрак, ветви деревьев, колючие кусты, корни, как нарочно попадавшие под ноги, принудили ловца призраков умерить свой бег. Он перешел на шаг, а потом и вовсе остановился, потому как ему показалось, что он заплутал. Звать полицейского он побоялся, вдруг спугнет преступника? Стараясь дышать как можно тише, Сухневич пригляделся. Глаза понемногу привыкали к потемкам. И тут он обомлел.
Впереди, буквально шагах в двадцати от себя он заметил застывшую темную фигуру.
Не раздумывая, Сухневич настиг беглеца и схватил за край одежды. Человек отчаянно рванулся, раздался треск разрываемой ткани и нечто, похожее на стон. Сухневич попытался ухватить его и второй рукой, но в это мгновение ужасный удар обрушился на его голову. В глазах потемнело, поплыло, пальцы ослабели, и он повалился на росистую траву. Падая, услышал какой-то грохот, сопровождаемый треском и всплеском света. Затем все исчезло.
Очнулся Сухневич на диване в гостиной дачи Извековых. Он обнаружил себя лежащим с мокрой повязкой на голове. Рядом сидел Сердюков и тревожно смотрел в лицо товарищу. Неподалеку обозначилась фигура Герасима, держащего таз и кувшин с водой.
Кажись, очухались, – прогудел двор ник.
– Как вы, голубчик? – как можно мягче проговорил следователь, наклоняясь к раненому.
– О-о-о! – простонал тот и сделал попытку приподняться, однако голова закружилась, и его затошнило.
– Лежите, ради Бога, лежите! – заволновался Сердюков. – У вас, вероятно, сильное сотрясение мозга. – Но череп вроде как цел. – Сухневич провел слабой рукой по затылку. – Дыр нету, все на месте, мозги не выпали. – Он постарался улыбнуться.
– А вы молодчина! – тоже заулыбался Сердюков. – Ловко так ее ухватили!
– Ее? – изумился Сухневич.
– Ну да! Когда вы схватили женщину за плащ и порвали его, она невольно вскрикнула. Этот вскрик услыхали я и сообщник, который прятался неподалеку.
Он-то и оглушил вас ударом. Однако я успел выстрелить в темноту наугад и, видимо, попал. Но, скорее всего, не в ногу и не тяжело, потому как они быстро убежали.
– Вот что гремело! А почему вы решили, что попали?
– На земле осталась кровь, я фонарем потом светил, смотрел. Однако беглецы испарились, их за калиткой бричка ждала, я следы колес и копыт обнаружил.
– Но кто же эти люди? – недоумевал Сухневич.
– Увы, мой раненый друг, это явно не привидения! Сдается мне, что надо поутру нанести визит хозяевам дачи!
Сухневич тяжело вздохнул и уныло уткнулся носом в подушку. Его мутило, во рту стоял металлический привкус. Герасим захлопотал вокруг, а следователь стал прохаживаться но комнате, погрузившись в глубокие раздумья. Ложиться спать не было смысла, надо дождаться утреннего поезда и спешить в Петербург.
Ранний визит следователя поверг горничную в раздраженное недоумение.
– Не принимают! – сердито процедила она, но ее отпор не смутил Сердюкова.
Отодвинув горничную, которая зашипела ему вслед, как кошка, он зашагал в глубину комнат. Перед одной из запертых дверей он притормозил.
