Элизабет Деланси - Нежное прикосновение
Эмет сжал губы:
— Я и это буду делать, Стефен. Пойми — я должен что-нибудь делать!
— А что ты слышал об оружии?
— Точно я ничего не знаю… Но О'Мэгони хочет добыть денег, чтобы купить его. Он говорил об ирландских связях, реальных доходах и о подготовке армии в пять сотен человек.
Стефен взглянул на часы и увидел, что закончилась рабочая смена Тали. Он толкнул в плечо Эмета:
— Засучивай рукава и принимайся за работу. Договорим позже. И не давай выносить выпивку всякому ирландцу, который ведет речи против королевы.
Стефен отошел от бара и стал проталкиваться в спарринговую комнату. Чем больше он думал о Эмете как о курьере, тем больше ему нравилась эта мысль. Парень был трезвенник, в голове никакого легкомыслия. Пэдрейк одобрит его выбор — Стефен был уверен. Пэдрейк сделает из него политического деятеля, достойного соперничать с лучшими из них. Но О'Мэгони нужно держать в узде. Пэдрейку необходимо повиновение приказам из Ирландии, а не группы смутьянов в Нью-Йорке.
Стефен вошел в комнату для тренировок, клубящуюся от дыма. Поверх голов толпы он увидел двух мужчин на отделенном канатами ринге посреди комнаты. Он направился в угол, где с потолка свисал тяжелый мешок, набитый опилками. Вот тут он сможет расслабиться и пропотеть! Он работал над мешком добрых полчаса, пока все тело не покрылось испариной.
— Так, «Пламя родины» 4 все еще горит, — раздался знакомый голос. — Добро пожаловать домой, чемпион.
Стефен повернулся и увидел Джила Гилеспи, взъерошенного, с багровыми щеками шотландца, который писал для «Национальной газеты».
— Джил! — Воскликнул Стефен, расплывшись в улыбке.
— Слава Богу, выглядишь отлично, — заметил Гилеспи, тряся руку Стефена. Он перекатил сигарный окурок в угол рта. — Точность, как у блохи. Магири скоро дождется…
— Долго ему придется дожидаться. Я уже осёл, пустил корни.
— Ни черта, — возразил Гилеспи и сделал глоток из своей неразлучной фляжки, не вынимая сигары изо рта. — Газеты сделают все, чтобы заставить тебя вернуться: они будут печатать оскорбления Магири до тех пор, пока ты не примешь вызова.
— Извини, Джил. В мире не осталось такого вызова, который бы заставил меня вернуться на призовой ринг.
— Я не верю в это. Ты в хорошей форме, чемп. К тому же там еще и деньги делают.
Стефен не стал спорить.
— Давай; Джил, держи мешок крепче, чтобы я смог несколько раз ударить как следует.
— Говорят, что ты завязал из-за женщины, — сказал Джил, ухватившись за мешок. — Трудно поверить, что ты позволил какой-то бабенке залезть себе под шкуру.
Стефен бросил на Гилеспи предостерегающий взгляд:
— Не говори о моей жене здесь! Я сказал, что завязал с боями после боя с Магири. Мне уже тридцать лет.
— Черт, да ведь Саливену было тридцать пять, когда он побил Конта…
— Я сказал, что выхожу из игры. — Стефен протянул Джилу руки, чтобы тот завязал шнурки перчаток. — Ну, давай, держи крепче. Не успокоюсь, пока не сброшу тебя на пол.
Вокруг мешка собралась группа мужчин. Стефен стал в стойку и нанес серию ударов. Его перчатки из буйволовой кожи били мешок с яростью, достойной восхищения. Удары отдавались в предплечья и плечи. На шее и спине появились струйки пота, а он все бил и бил в мешок, не сводя с Джила глаз.
Лицо Джила покраснело — он изо всех сил пытался удержаться на ногах.
Отрабатывая удары, Стефен думал о давлении, с которым столкнется в ближайшие недели. Газеты возьмутся за него, сообщая о вызовах Магири, намекая на его женитьбу, делая заключения о его физическом состоянии. Газеты должны что-нибудь печатать, чтобы подогревать интерес публики. Газетчики всегда изображали призовых бойцов и как соперников в повседневной жизни — американец против ирландца, католик против протестанта, житель севера против жителя юга. Когда-то они описывали Стефена как паршивого ирландского революционера, но как только он сразился с Били Магири, то сразу же превратился в респектабельного бизнесмена, зато Били стал негодяем, связанным с шайкой бешеных и продажных политиков.
Стефен понимал, что ложь в газетах была частью игры, способом продать газеты и дать рабочему человеку отвлечься от каждодневных забот. Но никакая шумиха не могла бы заставить его изменить решение. Он оставил ринг навсегда.
Он прекратил бить по мешку — тело его истекало потом. Кто-то бросил ему полотенце.
Джил тяжело пыхтел, его редеющие светлые волосы облепили череп.
— Ну, ты горяч, чемп. Свой удар не потерял. А как ноги?
Стефен вопрос проигнорировал.
— Джил, Эмет даст тебе выпить, — сказал он. — Но только возьми с собой. Не пей здесь больше.
— Позже. Я тут покручусь и посмотрю, как ты работаешь.
Он пошел следом за Стефеном к рингу.
— А как насчет показательного матча? Ты и Магири в «Спортивном зале»? Три спарринговых матча и матч с перчаткой5. По доллару с носа за вход.
— Ты становишься тугим на ухо, Гилеспи! — фыркнул Стефен. — Я же сказал — я с этим покончил.
Около ринга стоял крепкий, рослый темнокожий юноша. Он не спускал глаз с двух мужчин, которые молотили друг друга на ринге. На парне была красная фланелевая рубаха, а волосы на голове напоминали шапку — так густы и кучерявы они были. Стефен изумился, как вырос Моуз. Когда он впервые появился в спарринговой комнате несколько лет назад, это был худенький, полууличный мальчишка, работавший крысоловом для крысиной ямы на Водяной улице. Сейчас Моузу было восемнадцать, но он был крупнее многих взрослых мужчин.
Стефен кивнул в сторону ринга:
— Они не собираются покалечить друг друга?
Моуз покачал головой:
— Эти два козла собираются ничего не делать, только воздух сотрясают.
Стефен отбросил полотенце:
— Давай-ка мы с тобой, Моуз, проведем несколько раундов. Потешим присутствующих.
Глаза Моуза, обычно равнодушно-спокойные и усталые, сверкнули.
— Даже не мечтал!
Стефен подал знак мужчинам прекратить свой матч.
Моуз снял рубашку, надел перчатки и поднялся на ринг вместе со Стефеном.
По спарринговой комнате пробежал ропот. Все присутствующие столпились около ринга, голоса зазвучали громче.
Стефен прыгал по деревянному настилу ринга и оценивал крутые плечи Моуза, его широкую грудь.
— Да ты почти моего размера, парень.
Моуз выставил руку, всю в гладких блестящих мускулах, и приставил к бицепсу Стефена:
— Кажется, ваша немного больше загорела. Стефен засмеялся.
— На корабле я много часов тренировался под солнцем. — Он оглядел комнату в облаках дыма. — Гилеспи! — громко позвал он. — Иди сюда, будешь засекать время.
