Элизабет Деланси - Нежное прикосновение
Стефен повел Анну и Рори впереди себя через толпу к салуну, то и дело протягивая руку для приветствия и рукопожатия. Наконец они вошли в холл, слабо освещенный газовой лампой.
Два человека принесли вещи Анны и, дотронувшись до кепок, исчезли.
Анна стояла, держа Рори за плечи, с раздражением на лице. Если бы не было мальчика, она бы дала понять Стефену, что она обо всем этом думает. Его жена!
— Думаю, я должен отнести тебя наверх, — сказал Стефен, улыбаясь довольно. — Невесту нужно переносить через порог…
— Не беспокойтесь! — фыркнула Анна. Подобрав юбки, она поднялась по ступенькам.
— Это второй этаж, — крикнул Стефен. — Надо подняться на последний…
На третьем этаже она открыла дверь в хорошего размера комнату, пахнущую свежей краской и лаком. Два окна давали достаточно света, чтобы было видно, что комната почти пуста. Вдобавок к кухонной плите, сияюще-новой, как и обещал Стефен, здесь был гладкий обеденный стол и старый стул.
Анна пересекла комнату по деревянному полу, блестящему от воска, заглянула в буфетную, посудомоечную, где увидела раковину, небольшую печь, бак для воды и холодильник. Из окна открывался вид на задний двор. Уже довольно стемнело, чтобы все разглядеть, но Анна смогла различить очертания каких-то подсобных строений и останки умирающего сада.
Она услышала, как вошли Рори и Стефен и прошли в глубь квартиры, громко разговаривая.
Анна провела пальцем по безупречно чистому краю раковины и осторожно повернула кран — хлынула вода. Испугавшись, она поспешно закрыла кран. «Не так уж плохо, — подумала она, — готовить здесь. Не надо таскать воду наверх…»
Она опять прошла через кухню, восхищаясь плитой с ее никелированными частями. Возвращаясь в холл, она миновала спальню, которая' была полностью обставлена, и вышла в гостиную, затем в просторную комнату, окна которой выходили на улицу.
В нижние переплеты окон было вставлено матовое стекло, пропускающее свет, но заметно смягчая его. Через прозрачные верхние стекла Анна полюбовалась последними лучами заката, скользящими по конькам городских крыш.
Вошел Стефен и зажег лампу — пламя осветило комнату.
— Ну, что ты думаешь, Нэн? Она пожала плечами:
— Как будто чисто.
— За этим следила мать Эмета и его сестра Пэг.
— Пэг — это та, о которой говорили мужчины внизу? — спросила она, припоминая шутки. Ей интересно было знать — эта Пэг не подружка ли Стефена. Эта мысль веселья ей не прибавила.
— Тебе понравится Пэги, — сказал Стефен. — Она милая девушка. Совсем не похожа на Эмета.
Анна оглядела комнату, в которой была только узкая кровать, комод и потертое кресло.
— А где я буду спать? — спросила она.
— Здесь, дорогая, — весело ответил Стефен. — Со мной. Это наша комната. А спальню отдадим Рори.
Анна недовольно поджала губы.
— Почему это?
Рори, который уже успел устроиться в кресле около окна, с любопытством смотрел на них.
— Дружище, ты уже здесь?! Я хочу, чтобы ты сбегал в бакалейную лавку миссис Кэвенах и купил нам что-нибудь на ужин.
Он вынул из кармана полную горсть монет.
— Этот магазинчик находится напротив нашего дома? — спросил Рори, спрыгивая с кресла.
— Ну, да. Скажи ей, что ты мой сын, и купи колбасы, хлеба и… еще что-нибудь!
Когда Рори понесся к двери, Анна его остановила:
— Часу не были в городе, а ты весь покрылся грязью, — сказала она, пытаясь стереть полосу с его лица. — Миссис Кэвенах, да и все соседи подумают, что ты приехал из дублинского работного дома.
— В Нью-Йорке все грязные, — кричал Рори, пытаясь вырваться.
— Ах, вот как! Мне нет дела до других, но в этой семье ни один больше не будет ходить грязным!
Рори засмеялся и убежал.
Анна сняла синий жакет и выдвинула ящик комода. Она чувствовала смущение, находясь в этой комнате наедине со Стефеном.
— На этой кровати нам не поместиться, — сказал Стефен. — Завтра я закажу что-нибудь побольше.
«Он может издеваться надо мной, как ему хочется, — думала она. — Но если он попробует лечь со мной сегодня ночью, у него будут неприятности».
— Это будет наша спальня… Завтра я закажу латунную кровать от Роджерса, — продолжал Стефен. — Его магазин внизу, на Водяной улице.
Терпение Анны иссякло — она взорвалась:
— После всего, что я сказала, с чего вы решили, что я буду с вами спать? А кроме того — вы не имели права всему свету говорить, что я ваша жена! Еще и часа не прошло, как вы сказали, что я буду у вас работать. Если я буду держать в порядке дом и Рори, я нанятая домохозяйка, и ничего больше! Я вас предупредила — как только я узнаю город и найду спокойное место, я пойду своей дорогой!
Стефен весело улыбался.
— Анна, неужели ты не видишь — еще на корабле мы стали семьей — ты, я и Рори… — сказал он, подходя к ней.
Анна отклонилась назад, сжав кулаки.
— Мы не семья! И больше того — вы меня обманули, рассказывая всем, что я ваша жена…
— Один обман тянет за собой другой, дорогая. Вначале ты меня обманула, не сказав о своем муже. Теперь я… Давай считать — мы квиты.
Он обнял ее за талию. Анна уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. За плечом Стефена она увидела узкую кровать и невольно представила, как проснется однажды утром, а он рядом — теплый от сна, лицо колючее от выросшей за ночь щетины…
Анна опустила глаза, боясь, что он прочтет ее мысли.
— Вы не можете силой заставить меня быть с вами.
— А я и не собираюсь. — Он нежно поглаживал ей спину. — Забудь прошлое, Нэн, и всех людей из этого прошлого… Сейчас ты новую жизнь начинаешь! Здесь тебя никто не будет судить.
Он нежно поцеловал ее щеку, крепко прижав к своей груди. Щетина колола ее нежную кожу, она вздрагивала и слабела… А он все целовал и целовал ее, нежно скользя губами по шее, опускаясь все ниже и ниже… Анна закрыла глаза… Это было похоже на наваждение — его рот, ласковые пальцы заставляли забыть обо всем.
Она смутно слышала, как вернулся Рори, грохоча башмаками по ступенькам, но не могла отодвинуться от Стефена. Она обняла его за шею и вернула ему поцелуй, удивляясь собственной отваге и легкомыслию.
ГЛАВА II
Вечером Стефен оглядел свой салун, набитый народом, и подумал, что помещения никогда не выглядели лучше, чем сейчас. На внутренней стенке бара сияло большое зеркало — на нем не было ни пылинки; тщательно обтерты бутылки, а на керосиновых лампах не было копоти. На дальней стене на календаре леди нюхала розу, слева от нее висела гравюра в рамке — скаковая лошадь благородных кровей, Эклипс, а справа — великие боксеры Хайер и Хинан, в боксерской стойке, лицом к лицу.
«Слава Богу, я вернулся домой!» — подумал Стефен. Он облокотился на инкрустированный бар красного дерева и наслаждался таким знакомым и родным запахом дыма и пива, звуками громких ирландских голосов, резким стуком бильярдных шаров. А эти джентльмены из верхнего города пусть держатся за свой «Юнион клаб». В Бауэри, в салуне, человек может расслабиться и найти уважение. Он может порадоваться выпивке и пению, потерять за картами монету-другую или просмотреть «Ирландское время». А если ему нужно сбросить гнев и ярость, он может пойти в комнату для тренировок и провести несколько раундов на ринге.
