Барбара Картленд - Заветное желание

Обаяние его было непреодолимым. Корнелия почувствовала, что сердце ее перевернулось, когда он говорил с ней, и ее голос был нетверд, когда она произнесла:

– Вы знаете, что взволновали меня.

– И ты любишь меня?

– Вы знаете… это.

– Скажи мне! Я хочу слышать, как ты говоришь это!

– Я… Я люблю… вас.

– Моя дорогая, моя обожаемая, любимейшая Дезире! И ты больше не боишься меня?

– Н… нет.

– Ты не уверена. Почему? Я испугал тебя.

– Н… нет.

– Но ты боишься?

– Только… немного… потому…

– Скажи мне!

– Потому что… вы заставили меня почувствовать… это так незнакомо мне… дикой и грешной… ох! Как я могу выразить это словами?

– Мое милое сердечко, если бы только знала, как я счастлив узнать, что могу заставить тебя чувствовать «дикой и грешной». Это оттого, что я прикасался к тебе? Поэтому? Я никогда не знал, что женская кожа может быть так мягка, как магнолия! Кто-нибудь говорил тебе это раньше?

– Да… однажды.

– Боже мой! Это был мужчина?

– Нет… нет. Женщина… она сказала, что моя кожа на ощупь как магнолия.

– Она была права, но если это мужчина – я мог бы убить его и тебя! Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к тебе! Никто! Ты слышишь меня?

– Вы… делаете мне больно!

– Дорогая, я не намеревался быть жестоким – это только потому, что я так люблю тебя, и ты моя – моя!

– Мне нравится… быть вашей… но вы забываете, как… вы сильны.

– Прости меня, моя любимая, ты такая маленькая, такая слабая, и несмотря на это, держишь всю мою жизнь в своих ручках!

– Только… на эту ночь?

– Навсегда, на вечность. Мы – одно! Мы созданы друг для друга. Ты сомневаешься в этом?

– Нет… нет… я думаю, что мы созданы друг для друга.

– Мой ангел, почему ты прячешь свое лицо? Посмотри на меня! Дорогая, твои глаза открывают мне удивительные, волшебные тайны! То, что ты любишь меня, что ты желаешь меня, немного!

– Н… нет!

– Да – да! Я заставил тебя ощутить себя дикой и грешной, моя Дезире?

– Да… ох… да!

Его губы впились в ее, когда Корнелия откинула голову.

– Возможно, это дурно, – вскричала она. – Это дурно, что мы любим друг друга?

Секунду герцог молчал. Прежде, чем он выпустил ее из объятий, она заметила, что в его глазах промелькнула боль.

– Я клянусь перед Богом, – глубоким голосом сказал герцог, – что не верю в то, что нечто столь прекрасное могло бы быть грешно. Есть люди, которые могли бы так подумать, но клянусь тебе, Дезире, что я не думаю, что морально мы кого-то задеваем нашей любовью. Смотря как судить об этом, официально – возможно это и так, но морально – я свободен. Свободен, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя.

Его голос зазвенел, когда он произнес эти слова. Он встал и сверху глядел на Корнелию. Она откинула голову назад, смотря вверх, и волосы окутали ее. Плечи девушки казались очень белыми по контрасту с чернотой волос и ярким пламенеющим платьем.

– Мы слишком далеко зашли, чтобы возвращаться назад, – хрипловатым голосом сказал герцог. – Я люблю тебя, и ты в глубине своего сердца знаешь, что тоже любишь меня. Что бы ни было в прошлом, мы предназначены друг другу, ты и я. Я знал с самого первого мгновения, как увидел тебя, что именно тебя я искал всю свою жизнь. И теперь мои поиски окончены.

Герцог сделал паузу на мгновение.

– Но если ты все еще боишься, если я ошибся и твоя любовь не так велика, как моя, тогда я не могу сносить это более. Я уйду, покину тебя. Но уверен, что мы оба будем сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Вы собираетесь уйти? – еле слышным шепотом спросила Корнелия.

– Если ты отсылаешь меня, – ответил он. – Но если твоя любовь достаточно сильна, то ты попросишь меня остаться.

Герцог отступил от нее, говоря это, и Корнелия поднялась на ноги.

– Я не предоставляю тебе право выбора, моя дорогая, – продолжал он. – Ты видишь, я не удерживаю тебя в своих объятиях, чтобы повлиять на тебя и заставить твое сердце биться быстрее. Я не дотрагиваюсь губами до маленькой жилки, что бьется на твоей шее сейчас. Но ты должна выбрать. Мне остаться или уйти?

Корнелия сделала попытку произнести что-то, но в горле стоял комок, в то время как сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Хотя она не была уверена, что это бьется – сердце или музыка, которая пульсировала в голове, внутри ее, вокруг, поднимаясь в небо и утягивая ее за собой так, что земля уходила из-под ног.

– Я говорил тебе так часто, что я люблю тебя, – сказал герцог, – люблю всем сердцем, всей душой, но этого оказалось мало. Я обожаю тебя и телом, которое требует тебя, Дезире, как женщину. Мою женщину, если ты велишь мне остаться.

Корнелия все еще не могла произнести ни звука, слова умерли в ее горле, хотя теперь в них не было нужды. Глаза ее сияли как звезды, упавшие с небес, когда она раскрыла свои объятия – широко, так, чтобы он смог понять.

Глава XIII

Музыка нежно лилась, так что казалась не более заметна, чем плеск волн или ветерок, играющий в листве. Огоньки чуть мерцали, прячась среди цветов. Всю ночь лепестки сыпались с потолка, пока Корнелия не оказалась полностью укрыта ими.

Очень, очень осторожно, чтобы не потревожить спящего, она покинула свое ложе, и лепестки посыпались с нее бело-розовым дождем. Бесшумно она собрала одежду. Она помнила слова, сказанные Рене:

«Иван предусмотрителен во всем. Карета с лошадьми всегда ждет перед дверью на тот случай, если кто-нибудь из гостей захочет внезапно уехать».

В то время ей эти слова показались странными, но теперь она поняла, что это было сказано специально для нее.

Бриллиантовые шпильки, которые прежде были в ее волосах, затерялись где-то среди цветов, но она не могла мешкать.

Корнелия отдернула в сторону шелковые портьеры у входа и увидела, что занимается рассвет. Звезды еще ярко сияли, но небо уже начало блекнуть и принимать серебристо-переливчатый оттенок.

Огоньки мерцали на озере, но теперь их осталось совсем немного. Открывшаяся взору Корнелии сцена была, как и музыка, пронизана нежностью и покоем. Робкий ветерок рябил водную гладь. Он коснулся щек Корнелии, и она ощутила, как он шевелит ее волосы, разметавшиеся по плечам, укрывая их наготу. Личико ее, выглядывающее из копны волос, казалось очень маленьким, особенно по сравнению с глазами, с волнением озирающимися по сторонам.

Корнелия мучилась вопросом, как ей добраться до дому. Но в этот момент перед ней, как по волшебству, возник слуга. Он приблизился столь бесшумно, что девушка увидела его прежде, чем услышала. Без слов он протянул Корнелии длинный темно-синий бархатный плащ, отороченный соболем, который он держал перекинутым через руку, и накинул на нее. У плаща был капюшон, который она надвинула на голову.