Барбара Доусон Смит - Покоренное сердце
— Эта жуткая женщина станет задирать вам юбки, чтобы убедиться, что вы не хотите пронести с собой нож или пистолет. Это очень неприятно и унизительно. Давайте уйдем.
— Не волнуйся, — шепнула ей Розабел. — У меня есть план.
Очаровательно улыбаясь, она всучила тюремщику горсть монет, и их пропустили без досмотра. Тюремщик даже не стал смотреть, что в корзинке, с негодованием отметила Клер. Он отвесил им такой глубокий поклон, словно они были особами королевской крови, и проводил к упитанному охраннику.
Пока они шли по длинным темным коридорам тюрьмы, волнение Клер росло с каждым шагом. Холодный влажный воздух был пропитан отвратительными запахами. Холод пронизывал до самых костей. Клер знала, что за зарешеченными дверями находятся камеры для особо опасных преступников. Должников и женщин содержали отдельно от них.
Ее отец находился в отдельной камере в отделении для тех, кто мог заплатить за себя. Для того чтобы поместить отца в отдельную камеру, Клер пришлось потратить все отложенные на жизнь средства и продать нитку жемчуга, доставшуюся ей от матери. После того как она заплатила аванс мистеру Мэнди, у нее не осталось денег, чтобы обеспечить папе хоть какой-то комфорт, но она утешилась мыслью, что отец сидит отдельно от настоящих преступников.
Охранник остановился возле толстой дубовой двери и, погремев ключами, открыл ее. Затем, не говоря ни слова, развернулся и ушел.
Розабел бодро вошла в маленькую комнату без окон и поставила на пол корзинку. Она вела себя так, словно приехала на пикник. Рослый тюремщик сидел за грубым деревянным столом и играл в карты. Он уставился на девушек и неохотно встал из-за стола.
Сердце Клер учащенно забилось. Это был тот же тюремщик, что и неделю назад. Спрятавшись за спиной кузины, Клер взмолилась, чтобы он не узнал ее. В конце концов, в прошлый раз на ней было дешевое серое платье и плащ с капюшоном, а сегодня — нарядное платье и голубая накидка.
Розабел улыбнулась тюремщику:
— Мы пришли навестить мистера Гилберта Холлибрука.
Громыхая тяжелыми ботинками, он приблизился к девушкам. Его рубашка была такой грязной, что казалась серой, на заношенных коричневых штанах красовались заплаты.
— Что в корзинке?
— Хлеб и варенье.
— Дайте-ка взглянуть. Может, у вас там бренди для Призрака.
Розабел не торопилась открыть корзинку.
— Бренди? Ну что вы, сэр. Меня уже проверяли на входе.
— А я хочу убедиться в этом лично.
Его мясистая рука потянулась к корзинке. Завопив, Розабел схватила корзинку и отскочила в сторону.
— Грубиян! Не приближайтесь ко мне!
Клер, не раздумывая, бросилась ей на выручку и ударила мужчину в живот кулаком. Не ограничившись этим ударом, она подставила ему подножку.
Потеряв равновесие, тюремщик покачнулся и привалился к каменной стене. Он смотрел на них мутным взглядом и тяжело дышал.
Клер пригвоздила его к месту надменным взглядом:
— Если вы осмелитесь прикоснуться к этой даме, вы будете отвечать перед ее дедом, маркизом Уоррингтоном.
Из соседних камер послышались свист и улюлюканье. Преступники столпились за решетками своих камер. Клер не увидела своего отца; должно быть, он не слышал, что здесь произошло.
Разъяренный тюремщик смотрел на Клер с бессильной злобой. Кустистые брови нависали над карими глазками-бусинками. Помолчав, он сказал:
— А вас я здесь уже видел.
— Вы ошибаетесь, — презрительно фыркнула Клер. — Если это вас не слишком затруднит, будьте любезны, проводить нас в камеру мистера Холлибрука.
Он оскалился, обнажив почерневшие зубы, и ткнул пальцем в конец коридора:
— Последняя справа. И смотрите, без фокусов, иначе получите пинка под свои распрекрасные задницы.
Когда они пошли по коридору сквозь ряд зарешеченных камер, Розабел схватила Клер за руку и шепнула:
— Ты такая смелая. Где ты научилась этим приемам?
— Я выросла в бедном районе, где каждая женщина умеет себя защитить.
— Я думала, ты из приличной семьи.
— У нас было мало денег.
— О, как ужасно! К счастью, сегодня это нам пригодилось. Хорошо, что я взяла тебя с собой!
— Плохо, что вы вообще сюда пришли. — Клер поняла, что у нее появился шанс, и строго добавила: — Теперь вы понимаете, что я имела в виду. Тюремщики ведут себя ничем не лучше преступников.
Розабел оглянулась.
— Ужасный человек. Я чуть не упала в обморок.
Но вид у нее был скорее возбужденный, чем испуганный. Ее голубые глаза горели азартом. Она чуть ли не улыбалась заключенным, которые молили ее подойти поближе к решетке и подарить им поцелуй.
Неужели она не понимает, какая опасность ей здесь грозит? Или вся эта наивность — сплошное притворство?
В который раз Клер спросила себя, не ошиблась ли она, исключив кузину из списка подозреваемых. Она считала, что у Розабел не хватило бы мозгов, чтобы совершить серию дерзких ограблений. К тому же она казалась слишком добросердечной, чтобы взвалить вину на невинного человека, тем более на своего родственника. И все же…
Что, если инициатором является лорд Уоррингтон? Боже милостивый, не мог же он поручить Розабел, красть драгоценности! А что, если Розабел пришла сюда для того, чтобы насладиться своей победой?
От этой мысли внутри у Клер все перевернулось. За прошедшие несколько недель она успела привязаться к своей взбалмошной, глуповатой, но все же очень доброй кузине. Не может быть, чтобы она была способна на такое коварство. Но полностью исключить такую возможность Клер не могла.
Когда они приблизились к последней камере, Клер выступила вперед. Несмотря на страх разоблачения, она не могла дождаться, когда увидит отца.
Они остановились возле небольшой узкой камеры с маленьким окошком в каменной стене. Папа сидел, скрестив ноги на голой железной кровати, набросив на плечи залатанное коричневое одеяло. У Клер навернулись слезы, когда она увидела знакомое дорогое лицо. На коленях у него лежали какие-то бумаги. Клер поняла, почему он не услышал шум в коридоре. Когда отец занят работой, весь остальной мир перестает для него существовать.
Он обмакнул перо в чернильницу и начал что-то быстро писать. Прядь каштановых, с проседью, волос упала ему на лоб, и Клер вспомнила, как мама зачесывала его волосы назад своей любящей рукой. Как мама горевала бы, если бы увидела его здесь!
Розабел поставила корзинку на пол. Ухватившись за прутья решетки руками в белых перчатках, она тихо позвала:
— Мистер Холлибрук! Это вы?
Он поднял на нее глаза, удивленно нахмурил брови. Взгляд его голубых глаз показался Клер усталым. Он поправил очки и посмотрел на Клер.
