Ханна Хауэлл - Горец-защитник
— Слава Богу. Я так боялась! И некому было сказать, никто не пришел бы, чтобы передать мою просьбу.
— Говоря по правде, Илзбет, это ты предупредила меня об опасности — я видел тебя во сне. — Саймон усмехнулся, поймав ее изумленный взгляд. — Именно так! Я крепко спал, но вдруг пробудился, пытаясь понять, что тому причиной. Но все, что я знал, так то, что должен немедленно бежать к тебе. Думаю, ты мысленно призывала меня прийти к тебе на помощь, и я услышал.
— Может, у меня дар?
Эта мысль ее так обрадовала, что Саймон не удержался от улыбки. Он крепко прижал Илзбет к себе и невольно подумал о том, как много времени прошло с тех пор, как они разговаривают. Пора было уходить. Саймону отчаянно хотелось урвать еще минутку, но внутренний голос твердил: времени совсем не осталось.
— Наверное, тебе следует проверить, откуда приходили Уолтер с Генри? — спросила Илзбет.
— У меня еще есть время этим заняться, — ответил он.
— Пора идти? — спросила Илзбет, когда он коснулся ее губ прощальным поцелуем.
— Да, — ответил он. — Скоро, Илзбет, очень скоро я вытащу тебя из этого ужасного места.
Он поцеловал ее снова, а затем пошел к двери, внутренне содрогаясь при мысли, что придется ее запереть. Он бросил на Илзбет виноватый взгляд, а она подошла к нему и вытолкнула из камеры, поспешно закрыв за ним дверь. Ему предстояло остановить негодяев, замысливших убийство короля. Кроме того, зная, что Генри по-прежнему разгуливает на свободе, безопаснее всего ей было оставаться в тюрьме, под надежным замком.
— Закрывай, Саймон, — сказала она. — Знаю, ты очень скоро уладишь это дело, так что я остаюсь здесь ненадолго, — Она стояла у двери и улыбалась, когда он поворачивал ключ в замке. — И Генри не сможет до меня добраться.
Его лицо приняло злое, угрюмое выражение, а глаза нехорошо блеснули. Кажется, она проговорилась. Лучше было бы промолчать.
Заперев дверь, Саймон взглянул на нее:
— Чем еще он угрожал?
Илзбет молча пожала плечами и попыталась отойти, но Саймон схватил ее за руку и притянул к себе; их разделяла только решетка.
— Ты не можешь просто уйти и спрятаться, даже под прикрытием этих замечательных новых дверей с решетками, которыми король оснастил свою тюрьму. Я чувствую, что ты пытаешься что-то скрыть. Скажи, чем еще угрожал тебе мой брат?
— Ты все равно ничего не сможешь с этим поделать.
— Илзбет, я могу очень долго стоять здесь и ждать.
— Я это поняла, — пробормотала она и вздохнула. — Он вбил себе в голову, что я могу родить ему сына.
Она болезненно поморщилась — так сильно Саймон сжал ее руку. Илзбет видела, как от нарастающей ярости застывает в неподвижности лицо Саймона, темнеют глаза. Отчасти она была даже рада видеть, что он пришел в негодование. Но она понимала — они зря теряют время. Генри не достать ее здесь, в тюрьме; он мог лишь угрожать ей. Гнев Саймона и потребность ее защищать будут ему на руку, помогая поймать негодяя и положить конец его бесчинствам.
Саймон сделал глубокий вдох и медленно выпустил руку Илзбет. Одна мысль овладела им — немедленно убить Генри. Но разве мог он позволить себе прямо сейчас бежать в город, искать этого безумца, чтобы с ним покончить? Это ничего бы не решило. Поимку такого ловкого и сильного человека, как Генри, нужно тщательно планировать. А хороший план приходит только в ясную голову.
Интересно, однако, что Генри сказал такое Илзбет, зная, что она непременно расскажет ему! Как раз в духе Генри. Впрочем, это не означало, что Генри солгал. Илзбет как раз такая женщина, которая могла ему понравиться. Если он имел возможность видеть ее силу и решительный ум, он вполне мог поверить, что именно она способна родить ему долгожданного наследника.
— Он не коснется тебя даже пальцем, — сказал Саймон.
— Здесь он меня не достанет, Саймон. Мне ничего не грозит, и Рейду с Элен тоже. А вот ты в опасности! Генри тебя ненавидит. Он сказал — это потому, что у тебя его глаза, и этими глазами ты всегда смотрел на него и судил. Генри думает, что никто не смеет его судить.
Хорошо, что Саймон узнает, по какой причине брат его ненавидит. Саймон, конечно, все еще был в ярости, но теперь это чувство служило скорее источником силы, чем слабости. Илзбет поняла — она хочет смерти Генри не только потому, что он покушается на короля, на нее и на тех, кто ей дорог. Ей необходима его смерть потому, что только так Саймон сможет стряхнуть с себя оковы прошлого. Унять боль, вспыхивающую в нем с неистовой силой каждый раз, когда Генри подступает к нему слишком близко!
— Я смотрел на него осуждающе только потому, что хотел узнать заранее, когда мне бежать и прятать от него братьев. — Саймон покачал головой. — И только человек с больной совестью злится из-за того, что кому-то вздумалось его судить. Его самого или его поступки… Никогда бы не поверил, что Генри станет терзаться чувством вины.
— Саймон, этот человек безумен. Наверное, сумасшедшие иногда осознают собственное безумие.
Просунув руку сквозь решетку, Илзбет погладила его по щеке.
— Поймай его и останови. А думать, почему он такой, будешь потом.
Он поцеловал ее ладонь и ушел. Гнев ему удалось побороть, однако полностью он не прошел. Было ясно: нельзя терять голову. Его гнев был вызван страхом за семью, Генри разлучил его с родными, кого-то он убил, кого-то обрек на изгнание. Но пора было забыть тяжелое прошлое. Необходимо сосредоточиться на поимке заговорщиков.
Стражники быстро поняли, насколько это опасно — посторонние в любую минуту могли проникнуть в самое чрево замка и выйти, никем не замеченные. Очень скоро им на подмогу прибыли стражники, солдаты и кое-кто из людей Саймона, чтобы тщательно осмотреть каждую камеру, каждую стену, каждый закуток или выступ того лабиринта, который представляло собой подземелье замка. Саймон работал в паре с Гауаном. Они решали, как лучше расставить ловушку для Генри и Уолтера, когда найдут проход, которым втайне от всех пользовались заговорщики.
Из своей камеры Илзбет наблюдала за их действиями и ждала, что вот-вот раздастся радостный крик — нашли! Услышав наконец долгожданное известие, она с облегчением вздохнула. Больше не нужно бояться визитов Генри! Разумеется, это очень важно, что король теперь был вне опасности; но порадовалась она все-таки за себя. Да простится ей этот эгоизм! Генри наводил на нее ужас — до обморока.
Она улыбнулась, когда Саймон снова возник у дверей ее камеры.
— Нашел!
— Да, но лишь благодаря тебе мы узнали об опасности, — сказал он. — Это старый коридор. Его давно запечатали, но преступники очень постарались, чтобы никто не заметил, что его вскрыли. Мы бы прошли мимо, да Гауан заметил слабое движение воздуха там, где никаких сквозняков быть не должно. Сейчас мы расставляем Уолтеру и Генри ловушку.
