Древний Рим. Честь преторианца - Регина Грез
– Ох, а что на самом-то поле творилось, госпожа! Я слышала, гору трупов несколько часов растаскивали крючьями, вода из канала текла красная от крови… Шутка ли – десять галер с воинами… две потом нарочно подожгли, а гребцы-то были прикованы – они так дымили и воняли горелым мясом, что сидящие в нижних рядах люди хотели сбежать с трибун еще до конца битвы, но им преграждали путь преторианцы…
– Ларта, достаточно!
Замотавшись с головой в одеяло, я пыталась изгнать из воображения чудовищные картины сегодняшней навмахии. Прежний император Тиберий запрещал такие грандиозные по размаху и тратам игрища.
Фурий же напротив любуется ими, как кровожадный монстр в человеческом обличье. Неужели еще пару недель назад мы мирно беседовали в саду, читали друг другу стихи о чести и доблести… Фурий – моральный урод, а я его пленница. И вряд ли сама доживу до середины следующего месяца, до сентябрьских календ.
– Выпей козьего молока, госпожа! Лепид приказал поить тебя трижды в день, это вернет силы.
Немного подкрепившись, я даже смогла подойти к окну и полной грудью вдохнуть вечернюю свежесть. Сколь прекрасна италийская природа, но как жестоки правители этой обласканной богами земли! Только бы Фурий не вздумал навестить перед сном, желая выместить на мне сегодняшнее недовольство.
Но кое-кто проболтался, что император сейчас посещает элитный лупанар для улучшения настроения, а ко мне заглянул дворцовый распорядитель Афес. Кажется, на висках грека прибавилось седины за последние дни. Рядом, смиренно опустив голову, стоял молодой раб с большой деревянной шкатулкой в смуглых руках.
Обращение ко мне в устах Афеса звучало непривычно церемонно:
– Прекрасная госпожа, император шлет тебе свой привет, справляется о здоровье и требует, чтобы завтра ты сидела с ним рядом в ложе амфитеатра.
У меня сердце пропустило удар, язык к гортани прилип.
– Я не могу… я больна…
Афес скорбно поджал губы, развел пухленькими руками, возводя подведенные синей краской глаза к потолку.
– Тебе уже подготовлена одежда, Валия. Красивая белая стола, расшитая серебряными цветами накидка… сандалии, выкрашенные в золотой цвет. Так пожелал император. Еще он дарит тебе эти драгоценности. Я оставлю их здесь, чтобы ты примерила и оценила милость повелителя. Завтра с раннего утра мы займемся твоими волосами и кожей. Фурий Германик Август сказал, что ты должна блистать рядом с ним. Мы постараемся угодить господину.
Опираясь на плечо Ларты, я вернулась в постель. Там же оказалась и раскрытая шкатулка. Афес низко поклонился мне, покидая комнату. В раскрытом дверном проеме я мельком заметила статного преторианца. Ко мне приставлена личная стража? Что еще за новости!
Перед внутренним взором немедленно возникло суровое и гордое лицо Бората, и я ничком повалилась на ложе, не сдерживая рыданий. Я соскучилась, я хочу его видеть. Не поверю, что он обо мне забыл.
– Ларта, ты можешь выскользнуть из дворца, пройти через сад и добраться до солдатской казармы? Нет… нет… я передумала… это зря… лучше сразу обрубить все концы. Ему до меня никакого дела, он получил, что хотел, наверно, даже Марку похвастался. Поржали вдвоем, как кони. Нет, Борат не такой, он не станет меня обсуждать. Он… хороший.
Эти мысли вызвали новый поток слез, но я пыталась сдержаться. Мне надо набраться сил для завтрашнего испытания. Ларта с возгласами восхищения протянула золотую подвеску с огромным изумрудом. Потом вынула из шкатулки массивный плоский браслет, пригодный для того, чтобы по- змеиному петлевидно обвивать руку над локтем.
Фурий несказанно щедр. Завтра меня вымоют в ванной с душистыми маслами, скребком из острацита удалят лишние волосы, натрут тело благовонной эссенцией, оденут в белый шелк, отбелят и накрасят лицо, а потом заставят улыбаться при виде того, как сотни специально обученных людей кромсают друг друга на потеху пресыщенной толпы.
Лучше бы завтра не наступило вовсе.
На лице рабыни выражение страха и благоговения, и я уже не так равнодушно принимаю широкое кольцо, вынутое из шкатулки последним. Чем оно удивило Ларту?
Вместо драгоценного камня в центре расположена тонкая пластинка прозрачного горного хрусталя, а под ней видно какое-то изображение.
Присмотревшись, я разглядела выгравированный на золоте портрет Фурия и с отвращением кинула подарок обратно на пурпурную подкладку ларчика.
«Минуй нас пуще всех печалей – и царский гнев, и царская любовь!»
Глава 34. Солдат
Он искренне пытался ее забыть. Сосредоточился на служебных обязанностях, заставлял себя прислушиваться к привычной болтовне Марка после отбоя, даже поддержал его в споре с Квинтом о бойцовских петухах. Известно же, что самые захватывающие поединки горластых птиц проходят в Субуре, а не на Бычьем рынке.
Вот только девушка с глазами, как спокойная морская гладь уже вторую ночь являлась во сне и терзала душу немым укором. Квинт сказал, она назвала его ослом и почему-то безрогим. Возмущенный Борат не сразу осознал смысл фразы, а когда понял, его охватило сомнение.
Может, за Валией нет никакой вины, а германец оказался в ее комнате случайно. Но что они делали вместе в саду? Марк сказал, что волосатый гем держал ее за руку, так может, не держал, а удерживал, когда она хотела уйти.
Проклятье! Нужно было сурово ее расспросить. Но тогда поражение неизбежно – Валия умеет говорить так, что хочется сесть у ее ног и забыть обо всем на свете, касаясь края ее одежды, слушая, как журчит родничок ее звонкого голоса.
И вот теперь эта женщина приходит во сне и лицо ее залито слезами, а платье разорвано. Когда-то она просила о помощи, а Борат ей отказал. Что он мог сделать? Она просила спрятать ее, увезти из города. Если хорошенько подумать… Нет, слишком большой риск для отца, нельзя ставить под удар родной дом.
А что, если херуск предложил ей свою защиту, и она вынуждена была согласиться? От такой мысли у Бората сами собой сжались кулаки. Что, если цезарь отдаст Валию германцу как награду за новые заслуги? На памяти Бората подобная участь постигла двоих пригожих наложниц Фурия. Их подарили отличившимся военачальникам. Порази Юпитер подлого херуска! Чтоб его железными когтями разорвали Эринии!
А когда Борат узнал, что Валия едва осталась жива после отравленного вина императорской шлюхи, то места себе не находил в казарме. Хотелось мчаться во дворец со скоростью дротика, летящего к
