Кейт Фернивалл - Жемчужина Санкт-Петербурга
— Со мной уже все хорошо.
— Я очень рад.
Ему не хватало слов. Возможно, его разум, забитый саблями, ружьями и военным уставом, просто исчерпал свои запасы. Его яркоалая военная форма блистала золотыми шнурами и латунными пуговицами и сидела на нем безукоризненно, сапоги были начищены до зеркального блеска. Белоснежные перчатки лежали рядом на диване, как запасная пара рук, и он то и дело прикасался к ним, хватал и снова клал, будто хотел пробудить их к жизни. Хоть рот его скрывали светлые усы, было заметно, что он нервничает. Разговор их перемежался короткими неловкими паузами, часто даже обрывался на полуслове.
— Капитан, скажите, если вам чегото хочется, понастоящему хочется, что вы делаете для того, чтобы получить это?
— Все просто. Я настраиваю себя на то, что мне нужно, и иду в атаку. Для меня это — как скакать на неприятеля с саблей наголо. В таком деле нельзя думать, должна быть только одна мысль — убить врага.
— Живо представляю себе это.
Он беспокойно схватил перчатку.
— Я не имел в виду…
Она улыбнулась.
— Я понимаю, что вы имели в виду.
Он зарделся и сделался похож на школьника, хоть и был двадцатитрехлетним офицером прославленной российской армии.
— А женщины? Они тоже должны вести себя так же?
Он рассмеялся и хлопнул себя по ляжке.
— Нет. Если женщине действительно чегото хочется, она должна попросить об этом мужчину.
Валентина опустила глаза и посмотрела на свои руки.
— Если есть чтото, о чем вы хотите попросить меня, почту за честь, — взволнованно произнес Чернов.
— Нет. — Она заставила себя посмотреть на него. — Несколько недель назад на Морской я видела демонстрацию рабочих.
— Сборище подстрекателей и заговорщиков. Мы уже получили приказ быть с ними потверже. В следующий раз, когда они попытаются чтолибо подобное учинить, мы сметем их лошадьми. Не волнуйтесь, это всего лишь безграмотные крестьяне.
Дождавшись, когда он закончит, Валентина сказала:
— Среди них было немало женщин.
— Да, мне говорили.
— Эти женщины не думали. Они были готовы убивать ради того, что им нужно. — Валентина говорила тихо и спокойно. В ее взгляде наконецто появился интерес.
— Они делают то, что им велят их мужчины. Не беспокойтесь, больше они вас не потревожат. Мы не должны позволять всяким анархистам подрывать устои нашего государства. Что еще нужно этим забастовщикам? Они и так уже получили свою Думу, но даже после этого не успокоились. Правильно говорил мой отец: чем больше им даешь, тем большего они требуют.
— Благодарю, что объяснили, господин капитан. Значит, когда в следующий раз они выйдут на улицу, вы и женщин будете давить лошадьми и рубить саблями?
Лицо его неожиданно сделалось угрюмым.
— Я не думаю, что это подходящая тема для разговора с вами. Молодая барышня не должна интересоваться такими вещами. — Его пальцы перестали теребить перчатку. — Молодая барышня должна думать о других приятных занятиях. Я заглянул к вам сегодня, чтобы пригласить на ужин.
— Господин капитан, — сдержанно произнесла Валентина, — это честь для меня.
— Он ушел.
— А я думала, он дождется меня.
— Почему это ты так решила? — спросила Катя.
— Потому что… — Валентина осмотрела музыкальную комнату так, будто Йенс мог прятаться гденибудь за креслом. — Потому что я хотела объяснить.
— Нужно было об этом раньше подумать.
— Он сказал чтонибудь?
— Попросил передать тебе записку. Вот.
Валентина развернула сложенный листок бумаги и прочитала несколько строчек.
— Хорошие новости? — поинтересовалась Катя.
— Да. Это от его знакомого доктора.
— Он так и сказал.
— Я думала, это будет от самого Йенса.
Валентина подошла к стулу, на котором сидел Фриис, и опустилась на него. Глаза ее закрылись.
Валентина была намерена порадовать отца. Она села перед его письменным столом, утопающим в бумагах и папках, и подумала о том, как он ухитряется не путаться в этом нагромождении. На краю стола девушка заметила большой конверт с золотой царской печатью.
— Ты хотела поговорить со мной?
— Да, папа.
— Только побыстрее, прошу тебя. У меня много работы.
У него всегда было много работы.
— Папа, я могу тебе чемнибудь помочь? — осторожно начала Валентина. — Я знаю, в министерстве у тебя есть секретари и помощники, но, может, здесь, дома, я могла бы помочь тебе с этим? — Она махнула рукой на бумаги у него на столе.
Генерал просматривал какойто листок, исписанный цифрами, но тут его глаза уставились на дочь. Он рассеянно провел пальцами по воротнику сюртука, и Валентина ощутила прилив нежности, когда увидела его ногти, такие же круглые и светлые, как у Кати.
— Спасибо за предложение, но не нужно. Так о чем ты хотела поговорить?
— Я подумала, тебе будет интересно узнать, что капитан Чернов пригласил меня на ужин.
Темные глаза отца засияли от удовольствия, он широко улыбнулся.
— Отлично! — Генерал выпустил бумагу и молитвенно сложил перед собой руки. — Слава Богу! — пробормотал он и вдруг, настороженно сдвинув брови, немного подался вперед. — Я надеюсь, ты приняла приглашение?
— Приняла.
— Умница. Это нужный молодой человек, и отец его — весьма влиятельная фигура при дворе, так что прошу тебя, Валентина, ничего не испорти. Мне нужно, чтобы ты вела себя очень осторожно.
Она ласково улыбнулась и дернула головой, чтобы качнулись волосы. «Пользуйтесь данным вам от природы оружием», — посоветовал ей Давыдов в туннеле. И это помогло. Складка между бровей отца разгладилась. Валентина поняла, что добилась своего. Отец был счастлив. Пусть даже счастью его было не суждено быть долгим.
— Больше я не задержу тебя. — Она поднялась со стула и направилась к двери, но на полдороге остановилась и повернула голову, как будто чтото вспомнив. — Да, вот еще что, папа.
В руках его уже снова было перо, большая голова склонилась над очередным документом.
— Слушаю тебя.
— Я поступаю на курсы санитарок в госпиталь Святой Елизаветы.
Она всетаки сказала это.
— Нет! — Кулак отца с такой силой обрушился на стол, что несколько бумажных кип рухнуло, а перо полетело на пол. — Ты этого не сделаешь!
— Папа, выслушай меня. Пожалуйста. Я это делаю, потому что…
— Валентина, я уже сказал. Ты должна выбросить из головы эту глупость. — На лбу его заблестели бисеринки пота.
— Я подумала, — терпеливо произнесла она, — что мы могли бы договориться.
— О чем ты?
Осторожно, Валентина. Осторожно!
