Нэн Райан - Пленница моего сердца
Он продолжал вонзаться в нее и затем медленно выходить почти целиком, оставляя внутри только сверкающую от влаги головку.
– Нет, – протестующее захныкала она, впиваясь ногтями в его гладкую спину.
– Что значит – нет? – пробормотал он хрипло, приподнявшись на локтях, не давая ей того, чего она больше всего хотела. – Скажи мне, чего ты хочешь.
– Ты... ты... знаешь... – задыхалась она, прижимая его к себе, и лихорадочно цеплялась за его бедра, пытаясь побудить к активным действиям.
– Он имеет имя, – с улыбкой заявил капитан. – Назови его по имени, и он твой.
Возбужденная и разгневанная одновременно, Мэри Эллен нахмурилась; ей страшно хотелось, чтобы он снова в нее вошел, но произнести скабрезное слово она не решалась.
Клей все прочел по ее темным выразительным глазам. Она безумно хотела его, а он хотел услышать это слово из ее уст.
Наклонившись, он страстно поцеловал Мэри Эллен в губы, затем шепнул ей что-то на ухо.
– Нет, я не могу, – запротестовала она, когда он вновь приподнялся над ней.
– Можешь. Сделай это для меня.
Вся в огне, в отчаянии от неутоленного желания, Мэри Эллен наконец сдалась. Глядя в его горящие угольно-черные глаза, она дрожащим голосом произнесла:
– Капитан, дай мне свой петушок!
И он дал ей то, что она просила...
Они задвигались вместе в торопливом, горячечном возбуждении, бесстыдно беспечные и бессовестно дерзкие, скорее как животные в человечьем обличье, чем как цивилизованные представители рода человеческого, а потом слились в страстном соитии, и все это происходило в золотисто-белой девичьей кровати, в комнате, дверь которой оставалась незапертой...
Гораздо позже, когда дверь была надежно заперта на щеколду и лампа потушена, в полуночном мраке спальни Мэри Эллен уютно свернулась клубочком возле капитана, в то время как одна его рука лежала на ее талии, а другой он нежно сжимал ее грудь.
Судя по его ровному глубокому дыханию, капитан спал и при этом прижимал ее к себе так, словно она и впрямь принадлежала ему навеки.
Слезы обожгли ей глаза, когда она вспомнила, каким добрым и славным мальчиком считался Клей Найт, когда они оба были детьми; он ни разу никому не причинил боль по своей вине, а когда делал это нечаянно, страдал сильнее, чем его жертва.
Слеза скатилась по щеке Мэри Эллен и упала на ее обнаженное плечо. Сколько раз она мысленно проходила весь этот путь, сколько раз говорила себе, что факты – вещь упрямая, и все равно она не могла поверить в то, что любовь ее юности была лишь обманом. Сейчас он снова был с ней, в ее постели, дарил ей самое изысканное сексуальное наслаждение.
Но неужели он по-прежнему ее не любит?
Мэри Эллен заморгала, прогоняя слезы. Она не могла больше притворяться, что сама никогда его не любила. Все было как раз наоборот: она никогда не любила никого, кроме него, и никогда никого другого не полюбит.
И не важно, что теперь он любит ее одним лишь телом; то же самое она могла бы сказать про себя.
Удовлетворенная этим Мэри Эллен наконец уснула.
Проснувшись вскоре после рассвета, она с удивлением обнаружила, что капитан никуда не ушел и по-прежнему лежит рядом с ней в постели. Предположив, что он спит, она осторожно убрала его руку со своей талии и поднялась на колени.
– Куда? А ну постой! – Он схватил ее и опрокинул на бок, возвращая в прежнее положение.
– Солнце встает, – осторожно заметила Мэри Эллен. – Скоро весь дом будет на ногах.
– Ну и пусть. – Он сонно погладил ее смуглой рукой, потом узкие длинные пальцы его распростерлись по ее голому, трепещущему животу, скользнули вниз, к треугольнику светлых волос, и еще ниже – к набухшей точке, средоточию наслаждения.
Мэри Эллен прерывисто задышала, заерзала и вздохнула довольно, почувствовав его мощную плоть, прижатую к бороздке между ягодицами.
– О! – тревожно пробормотала она, инстинктивно раздвинув ноги и выгибая спину, открывая ему тем самым доступ к заветному гнездышку. – О да, да! – Она тревожно всхлипнула, когда почувствовала, что твердая, тяжелая плоть движется между ее ногами и осторожно пробирается вверх, в нее.
– Я делаю тебе больно? – спросил он, жарко дыша ей в затылок.
– Нет, – выдохнула она, – но я не знаю... я никогда...
– Сейчас я научу тебя, малышка. – Он стал покрывать поцелуями ее плечи цвета слоновой кости. – Расслабься и позволь мне сделать все за тебя. Я буду двигаться медленно, нежно, пока ты не поймешь... – Он вошел чуть глубже, и она, вздохнув, теснее прижалась к нему.
Его сильные, нежные руки направляли ее движения. Как и обещал, он действовал осмотрительно, дюйм за дюймом – медленно, не торопясь, пока не оказался в ней весь – на всю длину, пульсирующий и нетерпеливый.
– С тобой все в порядке?
– Да, – прошептала она. – О... да...
Просунув одну руку между ее ногами, другой капитан тут же накрыл набухшие груди. Эти нежные, умелые руки продолжали трудиться, возбуждая ее еще сильнее. Утонув в нарастающем экстазе, Мэри Эллен начала двигаться как настоящая соблазнительница, и он немедленно поймал ее ритм.
Их тела соединились в одно, сердца стучали в унисон; они двигались медленно, плавно, в совершенном единении, а наслаждение все росло и росло. Наконец ритм ускорился, вал страсти подхватил их, подбросил чуть не до небес, и яркие лучи восходящего солнца, ворвавшись в спальню, омыли их тела теплым розовым светом.
– О! – выдохнула Мэри на пике первой волны оргазма.
– Да, детка, я знаю. Давай же, давай, – хрипло проговорил он, зная, что и его черед на подходе.
Через пару секунд оба они отдались во власть слепого и восхитительного экстаза, охваченные дрожью невероятного наслаждения. Стихия плотской любви играла ими, словно они были тряпичными куклами в руках ребенка. Оргазм казался им бесконечно долгим – раз за разом Мэри Эллен выкрикивала бессмысленные мольбы, и капитан Найт не оставлял ее призывы без внимания, стараясь дать ей не меньше того, что она хочет. Лишь под конец он со стоном выплеснул в нее семя страсти.
Только когда наконец оба, отдышавшись, превратились в двух обыкновенных смертных, изнуренных муками любви, покрытых испариной, но все еще продолжавших лежать в обнимку на мягкой перине, сознание начало возвращаться к ним. Теперь Мэри Эллен с досадой думала о том, что ей совсем не хочется вставать. Неужели они не могут вот так проваляться весь день, пока солнце будет медленно взбираться по безоблачному небу в точку зенита, а потом начнет опускаться, скроется за горизонтом и уступит место ночи?
Затем она почувствовала, как капитан сел. Нагнувшись, он поцеловал ее бедро, затем серьезно произнес:
– Сегодня в семь в большой спальне.
