Барбара Картленд - Я люблю другого
– Фенела, тебе действительно не все равно, что случится со мной?
Фенела почувствовала, что краснеет.
– Конечно, нет, – ответила она, заставив себя прямо смотреть ему в глаза, не отворачиваясь. Затем внезапно она протянула ему руку: – Не ругай меня, Ник, за мои фантазии.
Он взял ее руки в свои и горячо пожал их.
– Я не буду заставлять тебя делать свой выбор, но знаю, что то время, тот день наступит для меня. Ведь правда, Фенела?
Фенела не выдержала его взгляда и опустила глаза, но в знак согласия с ним кивнула и тихо прошептала:
– Да, Ник.
– Это все, что мне хотелось бы знать. Мне хватит и этого.
Он отпустил ее руки, и она могла бы уйти, но Фенела не спешила покидать мужа. Вместо этого она проговорила взволнованно:
– У тебя есть какие-нибудь дела на сегодня? Может быть, останешься здесь? Мы все были бы рады этому.
Она поняла, что ее предложение порадовало Ника.
– Я должен быть в полдень на аэродроме, – проговорил Николас, – но к обеду я вернусь, если, конечно, это не прибавит тебе дополнительных хлопот; и кстати, это напомнило мне о моем обещании найти кого-нибудь, кто помог бы тебе здесь по хозяйству.
– Для меня неважно, кто именно это будет, – лишь бы этот человек имел пару рук для работы, – сказала Фенела.
– И эти руки у тебя будут, – пообещал ей Николас и направился к парадной двери.
Фенела, не отрывая глаз, следила за ним; она видела, с каким трудом Ник усаживался в автомобиль, а когда машина тронулась с места, помахала ему на прощание рукой; затем какое-то время она простояла неподвижно, закрыв глаза руками.
– О боже! Пусть я останусь честной с ним, – молилась она. – Я должна попытаться, обязательно.
Если бы только у нее была уверенность в том, что Рекс больше не имеет никакой власти над ее сердцем; но положение было таким, как будто она лишь заставляет себя отринуть все чувства и все, от чего она отказалась, однажды может вновь нахлынуть и захватить ее.
Она думала, что как раз сейчас мысли о Рексе постепенно покидают ее, а также о том, что чувство утраты, вызываемое его потерей, не сильнее того чувства, которое она испытывает от сознания невозможности дать сейчас Николасу то, о чем тот мечтает.
Фенела вдруг почувствовала такую беспомощность, такое бессилие распоряжаться и управлять собой и собственными чувствами.
Рекс и Николас – двое мужчин, и она сейчас должна причинять им боль, обоим сразу.
Как всегда представляла себе Фенела, Кей была неземным существом.
Она наверняка была созданием, которое может существовать только в воображении сценаристов и романтиков, создающих сенсационные произведения.
С самого начала, как только она вошла в этот дом, все и вся, казалось, должно было вертеться только вокруг нее и притягиваться тоже исключительно к ее особе.
По прошествии первого дня Фенела уже не могла бы с определенностью ответить себе, рада она тому, что Кей поселилась в их доме, или нет. Фенеле невозможно было не почувствовать, что она сама как-то отошла на задний план, а ее место заняла Кей.
С того самого момента, как только Кей приехала сюда, она принялась командовать всем и вся.
Весь дом, казалось, заполнился ею, каждый только и ждал, чтобы посмеяться ее шуткам, выслушать ее планы и, как решила для себя Фенела, быть в роли благодарной аплодирующей публики.
Сестра Беннет была прямо-таки в экстазе от Кей, а тетя Джулия все снова и снова повторяла Фенеле без устали:
– Я никогда и представить себе не могла, что встречу здесь кого-либо, так похожего на героиню книжного романа. Кей – чудесная девушка, дорогая, просто чудесная.
Фенела понимала, что, говоря добрые слова о Кей, все думают, что делают ей приятное. На самом же деле, когда она оставалась одна, то вынуждена была признаваться себе в том, что где-то глубоко внутри испытывает муки ревности к своей старшей сестре, в которых до сих пор ее было трудно заподозрить.
Для Фенелы очень трудно было после стольких лет заботы о доме, когда она была единственной из Преитисов, к кому каждый из их семьи обращался в горестях и в счастье, с любыми затруднениями, вдруг почувствовать себя оттесненной на задний план.
А Кей блистала. Она была звездой как на сцене, так и вне ее; она ослепительно сияла и излучала свет; и каждый, кто встречался с ней, должен был немедленно признать ее власть над собой.
Николас пришел к обеду и, насколько Фенела могла судить по его виду, был так же пленен Кей, как и все остальные из домашних.
Очевидно, Кей не ставила себе задачу особенно понравиться именно Николасу, и позже, вечером, когда они уже собирались отправиться спать, она сказала Фенеле:
– Дорогая моя, больше никогда не жалуйся мне на монотонность жизни в провинции, если ты смогла по соседству найти такого притягательного человека, как Ник.
– Он понравился тебе? – небрежно спросила Фенела.
Думаю, он просто прелесть, – ответила Кей, – и если бы не мой Тедди, я обязательно отдала бы свое сердце Николасу. Бедный мальчик! Через что ему только пришлось пройти после такого крушения; но теперь у него есть ты, а это уже кое-что. А почему он не остался ночевать?
Это было совершенно в духе Кей, решила Фенела, перейти к самой сути дела и задать именно тот вопрос, который Фенела предчувствовала и которого она так опасалась.
– Нет комнаты, – поспешно ответила Фенела. – Ты же видишь, в какой тесноте мы живем.
– Ах да! – проговорила Кей.
С понимающим видом она поцеловала Фенелу, пожелав ей на прощание спокойной ночи.
Оставшись одна в своей комнате, Фенела медленно раздевалась, думая о событиях прошедшего дня и скорее находясь в легком шоке, чем в удивлении, когда почувствовала в сердце обиду.
– Я рада ее увидеть – да, рада! – говорила она себе, смотрясь в зеркало, и почувствовала, что слова эти были насквозь фальшивы.
Следующий день для Фенелы выдался еще более трудным, потому что Кей взялась за составление планов на будущее сразу для всей их семьи.
– Похоже на то, как если бы в нашем доме появилась динамо-машина, – сказал по этому поводу Саймон. Однако, если по отношению к Кей это звучало как комплимент, то по отношению к Фенеле оно имело как раз противоположный смысл.
Кей разъяснила им всем, что им надлежит делать, и Фенеле показалось, что все восприняли ее указания как не подлежащие обсуждению.
– По возвращении в Лондон я собираюсь снять квартиру, – говорила Кей. – Эта квартира должна быть достаточно большой, потому что ты, Саймон, переедешь туда и будешь жить со мной. Тут не о чем и спорить – я хочу отвести тебя к самому лучшему окулисту, какого только можно будет там сыскать. И не говори мне о том, что люди в вашей клинике – хорошие специалисты, – продолжала она, – я уже слышала эти сказки. Мы с тобой начнем с окулистов высшего класса и только в случае необходимости обратимся к другим специалистам рангом пониже; но я не собираюсь воспринимать какой бы ни было приговор относительно твоего зрения как окончательный до тех пор, пока не покажу тебя самым лучшим специалистам в этой области. Я видела, как иногда происходят просто чудеса, – не останавливалась Кей, – и не вижу причин, по которым нам не стоило бы попытаться совершить нечто в том же роде. Что касается тебя, My, то ты также должна поехать в Лондон. Я хочу, чтобы ты была подружкой невесты у меня на свадьбе.
