Джессика Трапп - Грешные удовольствия
У Бренны упало сердце.
— Осаду, — повторила она тупо.
— Да. Для нас троих оставили места на корабле, отплывающем через две недели прямо в Италию.
Италия. Ее мечта.
— Ты сможешь, наконец, изучать искусство, как всегда мечтала. Почему ты так странно на меня смотришь, сестра?
Воспоминание о прошлой ночи всплыло в ее голове в таких деталях, что она откашлялась, чтобы скрыть смущение.
— А что будет с Монтгомери?
Адель сморщила нос и махнула рукой, отметая вопрос.
— В послании Натана говорилось, что мы должны обязательно попасть на этот корабль. Монтгомери снова наденет на тебя цепи, или тебе удалось завоевать его доверие?
Бренна взяла ключ и сжала его в ладони.
— Д-думаю, что мне больше не придется их носить.
— Это хорошо. Ты молодец. В записке Натана был намек на то, что с ним отец, но…
В дверь постучали, и обе сестры вздрогнули.
— Хозяйка?
Это был Деймиан.
— Милорд приказал, чтобы я сопроводил вас во двор.
Сердце Бренны сжала тревога. Будет осада и жестокий бой. Уже выбраны женихи для Адели и Гвннет. Жизнь затягивалась в тугой узел.
От разговора с сестрой ее радужное видение отношений с Монтгомери потускнело, и ей вдруг показалось, что тяжелый ошейник сдавливает ей горло, хотя цепи были сняты.
— Я сейчас выйду, — крикнула она Деймиану, сунув ключ за лиф платья. Она поговорит с мужем о замужестве сестер и постарается развязать кое-какие узлы.
— Поговорим о планах позже, — Адель повернулась к двери и хлопнула в ладоши. Собаки выбежали из комнаты вслед за ней.
По пути во двор Бренна репетировала про себя правильные слова, которые она скажет мужу о незавидном положении своих сестер.
Джеймс стоял посреди двора. Рукава рубашки были закатаны, и от одного только взгляда на его прекрасные сильные руки у Бренны подогнулись колени. Глупая девчонка.
Он что-то говорил рабочим и одновременно что-то записывал. Солнце стояло высоко в голубом небе, и уже было душно. Лето понемногу входило в свои права.
Рабочие и слуги сновали по двору. Стучали молотки. Лаяли собаки.
Монтгомери обернулся и увидел Бренну. В его голубых глазах вспыхнул огонек. Его взгляд проник ей прямо в душу. Он говорил о том, что она принадлежит ему. И это было и ее желание.
Но их отношения обречены, напомнила она себе. Ее брат со своими людьми нападет на замок. Она осуществит свою, мечту и уедет в Италию.
Она подошла к мужу, и он, обняв ее за талию, поцеловал в губы. Его прикосновение было таким правильным и вместе с тем таким неуместным. Но даже зная, что их брак проклят, она хотела его. Снова. Прямо сейчас.
— Ты не поблагодарила меня за то, что я снял с тебя кандалы, — пробормотал он у самого ее уха, нежно покусывая ее шею.
Она насмешливо подняла бровь. С одной, стороны, она хотела отругать его за то, что он требует благодарности за то, чего вообще никогда не должно было быть, с другой — она не могла себе позволить поставить под удар свою свободу, которая была, как никогда, близка.
— Б-благодарю вас, милорд.
Он опять поцеловал ее.
— Так-то лучше. Но если ты когда-нибудь снова задумаешь сбежать или откажешься выполнять нашу сделку, я снова их на тебя надену. И возможно, на всю жизнь.
Его слова несколько ее отрезвили. Она не на шутку испугалась.
— Вы обещали, что Адель и Гвинет смогут сами выбрать себе мужей, — сказала она без всякого предисловия, будто эта мысль могла прожечь ей язык, если она ее немедленно не выскажет. Про себя она молила, чтобы Адель ошибалась, но на сердце у нее было тяжело.
Он немного ее отстранил, и его глаза потемнели. Мальчишеская улыбка исчезла с его лица. Осталось лишь суровое выражение воина.
— Это было невозможно.
Гнев поднимался в ее душе. Ей стало больно от того, что она поверила его обещанию и начала думать, что их брак может стать настоящим.
— Мы так не договаривались!
— Наша сделка не касалась и бегства твоего отца, так что этот факт должен быть как-то компенсирован.
— Мы это уже обсуждали!
— Успокойся, Бренна. Король хочет, чтобы твои сестры вышли замуж за приличных людей, и так оно и будет.
— Это нечестно!
Он выпрямился, и его лицо приняло свое обычное суровое выражение.
— Я твой муж, и ты будешь следовать моим правилам.
Разочарование и беспомощность охватили Бренну. Вот они — мужские игры. Женщинам всегда отведена в них роль заложниц. Им никогда не разрешено жить, путешествовать, заниматься живописью, выбирать свою дорогу, как это делают мужчины.
Он провел пальцами по ее щеке, и от этого прикосновения у нее по спине пробежали мурашки.
— О твоих сестрах позаботятся. Ты должна доверять моему мнению.
— Доверять вам?
Ей захотелось его ударить.
— Да. Так же, как прошлой ночью.
— Это было… — она отвернулась. Трава вокруг них была грязной и затоптанной десятками ног. Затоптана так же, как ее сердце. — Это было другое.
— Другое? Как это?
Она не смотрела на него, но чувствовала, как он сверлит ее взглядом.
— Мы были… — ее щеки начали гореть. Он привязал ее к столбику кровати и сверху донизу разрезал ножом платье. Она не только ему доверилась. Она наслаждалась тем, что была полноправной стороной их обоюдной страсти.
— Черт побери! Вы имеете в виду совокупление, а я говорю о жизни своих сестер, — прошипела она.
Он поднял ее голову за подбородок, так что она была вынуждена смотреть ему в глаза.
— Моя пленница-жена, если я не причиняю тебе вреда, почему ты хочешь причинить его тем, кого любишь? Король настаивал на скором браке, так что не было времени на ухаживания. Если бы я не выбрал им мужей, их выбрал бы Эдуард. Я знаю мужчин, которые женятся на твоих сестрах. Они хорошие люди.
Ей хотелось верить ему, но она ненавидела себя за это. Глупая девчонка.
— Но так не делается.
— Гвинет не в том состоянии, чтобы сделать правильный выбор. Для нее лучше, если это сделаю я.
— Мужчины всегда уверены в том, что лучше знают, что нужно женщинам.
— Жених, выбранный для Адели, — лесник и обожает животных.
— Она вообще не хочет выходить замуж.
— Ей придется с этим смириться, так же как тебе.
Положив руку ей на затылок, он притянул ее голову к себе и поцеловал, словно это был залог правильности его слов.
Она напряглась, собравшись воспротивиться, но его губы напрочь лишили ее решимости. Она растаяла, поддавшись его чарам, так же как прошлой ночью.
Глупая порочная дурочка.
Бренну мучило чувство вины. Ну почему ее так мало заботит судьба семьи?
Она с трудом сдерживала желание сказать ему о готовящейся осаде. Может быть, если она ему об этом скажет, они смогут добиться мира путем переговоров, а не войной.
