Валерия Вербинина - Рыцарь темного солнца
– Так было сделано, чтобы ее никто не мог опознать, – пояснил Боэмунд. – Не с неба же она свалилась, кто-то наверняка должен был видеть ее раньше. Хотя, возможно, она не из тех мест. С другой стороны, твои родные тоже не смогли бы утверждать, что это не ты, раз от ее лица, как ты говоришь, ничего не осталось.
– Наверное, тем ужасным людям помогает сам дьявол, – сказала Мадленка в сердцах. – И как они поняли, что я – не та, за кого себя выдаю? Я чувствовала, что настигаю их, и разгадка вот-вот будет у меня в руках, но они меня опередили. – Девушка вздохнула. – Хорошо хоть епископ Флориан теперь уверен, что ты меня повесил.
– Вряд ли, – отстраненно заметил рыцарь, – он далеко не так глуп, как кажется.
Мадленка удивленно вскинула на него глаза, но промолчала.
– А одежду, которая на тебе была, ты сняла с убитых? – спросил крестоносец.
– Ну да, – кивнула Мадленка.
– И убийцы ее узнали, – усмехнулся рыцарь. – Возможно, не сразу, потому что в ней не было ничего особенного, но все-таки узнали, начали следить за тобой, и ты оправдала их худшие подозрения.
– Ох! – простонала Мадленка в отчаянии, поднося руки ко рту. – Я об этом даже не подумала! А почему они просто не убили меня? Зачем понадобились лишние два трупа?
– Возможно, самозванка так испугалась, что отказалась и дальше играть свою роль, а княгиня Гизела, вероятно, поняла, что здесь что-то нечисто. Ты ведь сама говорила, что она была очень привязана к самозванке и не отходила от нее. Дальше, я думаю, события должны были развиваться так: дурака Августа вызывают к матери, где лежат двое убитых и где находишься ты, он входит и, увидев мертвую мать, неминуемо убивает тебя. Яворские всегда были коротки на расправу.
– Он и в самом деле чуть меня не зарезал, – вздохнула Мадленка, поежившись.
– Неважно, – сказал синеглазый. – Вопрос в том, управляют ли им или он всем заправляет.
– А ты как думаешь? – осмелев, спросила Мадленка.
– Дураками всегда управляют, – продолжил синеглазый, немного подумав. – А князь Август – дурак. Нет, преступление задумал и осуществил кто-то очень умный, хитрый и изобретательный. Он даже предусмотрел явление самозванки, невинной, так сказать, жертвы, которая свалит всю вину на нас.
– А зачем она вообще нужна? – спросила Мадленка. – Ведь опасно же. Вдруг бы ее кто-нибудь узнал?
– Она была нужна, – хладнокровно пояснил рыцарь, – чтобы отвести подозрение от человека, на которого оно бы неминуемо пало в первую очередь, если бы не она со своим жалостливым рассказом.
– Да, но почему она назвалась именно моим именем? – недоумевала Мадленка.
– Возможно, они были уверены, что ты мертва, – поразмыслив, объявил синеглазый.
– С какой стати? – рассердилась Мадленка.
– Сестра Урсула, – терпеливо напомнил Боэмунд. – Они могли перепутать тебя с ней. Кстати, наверное, поэтому тебя и не стали искать, когда ты лежала в овраге. Подозревать неладное они начали, когда обнаружили курган, а уж потом, когда из монастыря приехали за телами настоятельницы и монашенки, поняли, какую допустили оплошность.
– Вот мерзавцы! – проворчала Мадленка и присовокупила к вышесказанному кое-что из фон-ансбаховского фирменного словаря.
– Не богохульствуй, тебе не к лицу, – одернул ее рыцарь. – Лучше опиши мне всех, кто был в караване с настоятельницей.
Мадленка подробно перечислила всех слуг, рассказала про занудную сестру Урсулу и вспомнила все, что говорила и делала мать Евлалия во время пути. Рыцарь, присев на край кровати, слушал ее, потирая подбородок.
– Все это вздор! – махнул он рукой, когда Мадленка умолкла. – Слуги, возницы, монашенка… Не обижайся, но из тех, кто там был, интерес могла представлять лишь одна мать-настоятельница. Остальных убили для того только, чтобы не осталось свидетелей. Вопрос: что такого было у матери-настоятельницы, за что она могла лишиться жизни?
– Да ничего у нее не было! – рассердилась Мадленка. – Библия, которую она мне дала, четки бирюзовые…
– Ты опять торопишься, – заметил крестоносец. – Если при ней не было ничего такого, что представляло ценность, значит, ценность представляла она сама. Либо она что-то знала, либо являлась кем-то. Скажем, будь она наследницей польского престола, наверняка нашлись бы люди, желавшие ее устранения, но поскольку она была всего лишь настоятельницей… – Он умолк и поглядел на Мадленку. – А Библия все еще у тебя? – неожиданно заинтересовался он. – Покажи-ка.
Мадленка, ранее о Библии не упоминавшая, достала книгу и с великой неохотой протянула ее крестоносцу. Тот внимательно осмотрел страницы, ощупал зачем-то переплет и отдал томик Мадленке.
– Я думал, найду в ней что-нибудь, – объяснил крестоносец, – но, кажется, был не прав. Какова бы ни была тайна настоятельницы, похоже, она унесла ее с собой в могилу. В любом случае, это было что-то очень важное… очень важное и очень опасное для того, кто тайну знал.
– Значит, – голос Мадленки задрожал, – мы никогда уже не узнаем, почему ее убили… Ее, и Михала, и слуг…
Она заплакала, слезы катились по ее щекам. Синеглазый положил ей руку на плечо.
– Не плачь.
Мадленка сжалась. Ладонь у рыцаря была тяжелая, но он, похоже, не хотел причинить ей вреда. Она смахнула слезы и через силу улыбнулась.
– Давно хотел у тебя спросить… – заговорил Боэмунд через пару минут. – Почему ты меня отпустила?
Мадленка хлюпнула носом и немного подумала. По правде говоря, она сама совершенно запамятовала, по какой причине отпустила крестоносца. Может, из-за его глаз в длинных ресницах, меняющих цвет от светло-голубого до почти фиолетового; но такое объяснение человеку серьезному должно было показаться неубедительным, Мадленка и сама чувствовала. Она вздохнула и сказала:
– Разве так важно?
– Для меня – да.
– Ну, – Мадленка наморщила лоб и завела глаза под потолок, стараясь выдумать что-нибудь поосновательнее, – наверное, мне просто не хотелось отнимать ничью жизнь. И потом, мне было тебя просто жалко.
Боэмунд фыркнул.
– Твои родители хорошо сделали, что отправили тебя в монастырь, – заметил он без малейшей тени иронии. – С такими представлениями о жизни ты долго не протянешь.
– В монастырь я не хочу, – огрызнулась Мадленка, до глубины души обиженная его замечанием, – я должна отомстить за своих.
– Ничего у тебя не выйдет, – холодно заметил крестоносец. – Твои враги слишком сильны, и их много. Тебе не выиграть в поединке с ними.
– Бог защитит меня, – сердито буркнула Мадленка.
– Откуда ты знаешь? Если он дал один раз восторжествовать твоим недругам, да не один, а даже два, потому что тебя обвинили в тягчайшем преступлении и тебе никак не доказать свою невиновность, – может, он поможет им в третий раз?
