Гэлен Фоули - Грешный и опасный
По крайней мере теперь она хоть что-то стала понимать.
— Во времена Французской революции я был мальчишкой. Весь мир был потрясен взятием Бастилии и арестом французской королевской семьи. Но вскоре главы ордена узрели за растущим хаосом признаки тайной политики прометеанцев. Люди моего отца выследили несколько важных агентов-провокаторов врага, подстрекавших жаждавшую крови толпу. Видишь ли, чем больше крови, чем больше хаоса, тем отчаяннее народ станет искать ту власть, которая способны восстановить порядок. Их план заключался в том, что сами люди будут требовать новой формы правления, которая вскоре перерастет в несказанное угнетение. Прометеанцам ни к чему свобода, равенство, братство, революционные идеалы: могу заверить тебя, что об этом они и не думают, — но они очень ловко умеют оборачивать политические страсти и тенденции себе на пользу: религиозный пыл; предрассудки и суеверия; гонения евреев и представителей других рас — что подвернется. Особенно когда они могут запустить когти в группу преданных послушников, которые с праведным гневом указывают, куда следует направить ярость толпы.
— Какая подлость!
— Да. Этой стратегией они пользовались много веков. В этом случае результатом стало массовое убийство французских аристократов и всех, кто был близок к ним. Разумеется, перемены были необходимы, но публичные казни детей и женщин…
Кейт содрогнулась.
— Увидев все ужасы Красного террора, твой дед понял, что ситуация вышла из-под контроля, и обратился к ордену.
— К твоему отцу?
— Да. Видишь ли, герцоги Уоррингтон очень давно связаны с местной шайкой контрабандистов. Они нам очень полезны. Графу Дюмарину понадобился корабль, чтобы увезти дочь в Америку. Мой отец предложил ему самого храброго, самого умного капитана, который мог бы без особого шума доставить девушку в Новый Орлеан. Он выбрал Джералда Фокса.
— Мой отец… был одним из людей Калеба Дойла? — ахнула девушка.
— Ну я бы так не сказал, но они были знакомы. Именно поэтому Калеб так старался избавиться от тебя. Если капитан Фокс, как мы считаем, жив, Калеб не хотел бы встать на его пути. Он отдал тебя мне, потому что боялся отослать домой или держать у себя. Он просто не знал, что.
— Но мне всегда говорили, что имя моего отца Мэдсен. Почему ты так уверен, что именно Джералду Фоксу было поручено переправить маму в Америку?
— Я был там, когда твои родители впервые встретились.
— Что?!
— Граф Дюмарин остался в Лондоне, в штаб-квартире ордена, но твою мать привезли в Килберн. Мне было почти десять лет. И я подсматривал за своим отцом с галереи менестрелей, когда она пришла в зал.
— Ты видел мою маму?!
Комната кружилась перед глазами Кейт. Ей все труднее становилось сохранять присутствие духа.
— Она была здесь? В замке?!
Роэн кивнул.
— Она была в вуали и трауре, вероятно потому, что почти все, кого она любила, нашли смерть на гильотине. Отчетливо ее лица я не видел, но в руках у нее была эта книга. В ту ночь отец познакомил ее с Джералдом Фоксом, ее будущим мужем и твоим родителем.
— Папа…
— Да. Они пробыли здесь совсем недолго. Фокс проводил мадемуазель Габриэль на свой корабль, и, боюсь, больше о них ничего не было слышно. Их судьба навсегда осталась тайной для членов ордена. Вскоре после этого меня отослали в школу. Видишь ли, когда орден понял, что прометеанцы так просто не сдадутся, стало ясно, что потребуются новые воины. А тем временем мой отец помчался на бой с прометеанцами, вооруженный информацией твоего деда.
Кейт благоговейно уставилась на него. Лицо Роэна помрачнело.
— В том бою мой отец погиб. Это только удвоило мое желание стать лучшим охотником ордена.
— Охотником? О чем ты? Какова твоя роль во всем этом? — допытывалась она.
— Я… я охочусь на прометеанцев и убиваю их.
— Убиваешь? — прошептала Кейт.
Он кивнул. Спокойно, без малейшего раскаяния.
Кейт отвела глаза, потрясенная его молчанием и не в силах вынести пристальный взгляд.
— Так вот как ты получил эти шрамы! — дрожащим голосом воскликнула она. — Но во мне течет кровь прометеанцев. Делает ли это меня твоим врагом?
— Нет. Теперь я знаю, что ты невинна. Как и твоя мать.
Кейт настороженно прищурилась.
— Но сначала ты меня подозревал, верно?
Он хладнокровно выдержал ее вызывающий взгляд.
— Я никогда бы не мог обидеть тебя, Кейт, независимо от существования проклятия.
— Понятно. — Она немного поразмыслила. — Как ты их убивал? Своих врагов?
— Тебе не стоит этого знать, — выдавил он.
— Стоит.
— Умело, — парировал он.
— Вот как…
Возможно, он прав и ей лучше не знать ужасных подробностей.
— Ты… когда-нибудь задавался вопросом, все ли заслуживают столь сурового наказания?
— Все, — отрезал он, не желая дать ей понять, что не имеет права спрашивать себя о подобных вещах. — Они воплощенное зло. Убить одного из них — значит спасти тысячи невинных людей. Кроме того, не мое дело задавать вопросы. Сведения собирают другие, моя же миссия — устранять врагов.
— То есть убивать.
— Да. Решение исходит с самого верха. Орден называет имя, я выполняю поручение. — Он пожал плечами.
— Ясно.
— Тебе действительно ясно? — допытывался он, пристально глядя ей в глаза.
— Думаю, что да, — вздохнула она. — Хочешь сказать, ты кто-то вроде наемного убийцы.
— Не «вроде».
Хорошо, что она не из тех, кто по каждому поводу падает в обморок. Боже милостивый, она стала содержанкой профессионального убийцы. Теперь она начинала думать, что ее герцог не столь уж идеален. Конечно, учитывая его профессию, это неизбежно, не так ли?
Он грозно взирал на нее, скрестив руки на груди и ожидая ответа.
Но Кейт не знала, что сказать.
Он не хотел причинить ей зло, но какой-то внутренний голос твердил, что ее хитростью заставили переспать с ним.
И все же это не тот человек, которого стоит злить. Да и слишком поздно для сожалений…
— Скажи что-нибудь, — прорычал он.
— Теперь я вижу, почему контрабандисты так боялись расстроить тебя, — выдавила она, неуклюже пытаясь шутить.
— Они ничего не знают об этом.
— Все равно твои слова многое объясняют.
Он нахмурился, словно не зная, как к этому отнестись.
— Почему орден выбрал герцога для столь опасной работы? Разве ты не слишком мало стоишь для ордена?
— Я должен сделать все, чтобы защитить свою страну, — пояснил он. — Для человека моего ранга открыты все двери. Мне легко подобраться ближе к правящим идиотам, которые даже не понимают, какая опасность им грозит.
