Барбара Мецгер - Крылья любви
– Не знаю, сумеет ли он, – начала было Джини.
– Он может попытаться! Мне больше некого просить.
Джини разослала гонцов по тем клубам и кофейням, которые Ардет имел обыкновение посещать. Налила Лоррейн еще чашку чая, поставила перед ней тарелочку с медовыми кексами и дала пару носовых платков, чтобы утирать слезы, пока они обе ждут Ардета.
Ей показалось, что он вбежал в комнату через минуту. Муж бросился на колени перед Джини прежде, чем она успела встать с места. Схватил ее за руки.
– Лакей сказал, что произошел какой-то кризис и что меня срочно ждут дома. С вами все хорошо?
– Да, все нормально. Но вы нужны не только мне.
Ардет шумно выдохнул воздух, словно всю дорогу домой он его удерживал в легких. Потом заключил Джини в объятия и держал так, слегка покачивая, с чувством явного облегчения. В любой другой момент она была бы от этого в восторге. Он и в самом деле заботится о ней – на свой собственный сумасшедший манер.
– Я в полном порядке, – сказала она. – В вашей помощи нуждается моя сестра.
Ардет только теперь заметил другую женщину и, не отпуская от себя Джини, отодвинул ее немного в сторону; теперь он мог поклониться, что и сделал со словами:
– Леди Кормак.
Вместо того чтобы протянуть ему руку, Лоррейн обеими своими ухватилась за руку Ардета. Без всяких предисловий проговорила:
– Мой мальчик тяжело болен. Кажется, никто не в состоянии ему помочь. Но вы можете его спасти, я это знаю.
Ардет высвободил свою руку из отчаянной хватки Лоррейн.
– Нет, миледи. Я не могу ему помочь. Я не практикующий врач.
– Но я слышала, что вы знаете гораздо больше тех, кто именует себя докторами, хирургами или терапевтами. Я обращалась к знахаркам, которые лечат травами, к повивальным бабкам, священникам и аптекарям. Ничто не помогает очистить его легкие: ни настои, ни припарки, ни отвары. Мой ребенок слабеет на глазах и все медленнее справляется с приступами удушья. Он не может дышать, говорю я вам! Я уверена, что вы сможете что-то сделать. Леди Винросс клянется, что ваши прикосновения целебны. Другие женщины, сыновья и братья которых участвовали в сражении, разделяют ее мнение. Именно ваше врачебное искусство открыло вам и Джини все двери в Лондоне. Ардет покачал головой:
– Моя жена уже просила меня за вашего сына. Сожалею, но не могу предложить свою помощь.
– Потому, что я была жестокой по отношению к Джини? – спросила Лоррейн, комкая в дрожащих пальцах мокрый от слез носовой платок. – Я умоляла ее о прощении. Я чуть не на коленях ползала перед мамой. Я защищала ее от сплетен и неодобрения в обществе, Что еще могу я сделать во имя искупления прошлых грехов?
– Но дело вовсе не в этом.
Лоррейн снова расплакалась.
– Неужели вы можете допустить, чтобы мой сын поплатился жизнью за мои ошибки?
– Клянусь, что ваше поведение в прошлом не имеет никакого отношения к моему решению. Если бы не события прошлого, у меня не было бы моей жены, а у вас не было бы сына. Мы не в силах изменить прошедшее, мы можем лишь забыть о нем и жить дальше.
– В таком случае у вас нет причин отказать в помощи ребенку, который в вас нуждается. Я не могу жить дальше без моего мальчика.
Джини тоже крутила в руках свой носовой платок. Она посмотрела на Ардета блестящими от слез зелеными глазами:
– Прошу вас…
Он повернулся лицом к камину и теперь не смотрел в лицо своей добросердечной, доверчивой жене.
– Но я не знаю, как лечить астму или закупорку легких. Я уже сказал вам, что зашивать раны, очищать их, удалять из тела пули гораздо легче и проще.
– Вы делали больше, – негромка произнесла Джини. – Я наблюдала за вами.
Лоррейн переводила взгляд с Ардета на Джини, лицо у нее было умоляющее.
– Я… – начала она.
Джини подступила к мужу и тронула его за руку. Ардет повернулся к ней лицом.
– Вы приносили людям облегчение, – заговорила она. – Вы говорили с ними, и они успокаивались, получив передышку. Они начинали выздоравливать. Я не понимала, как это происходит, но ваши прикосновения, ваш голос, ваши глаза действовали на них сильнее, чем любые лекарства и снотворное.
– Это ушло в прошлое, – шепотом произнес Ардет, который решил, что Джини имеет в виду его медицинские навыки, но он имел в виду свою силу.
Джини возразила, снова тронув его за руку:
– Нет, я это чувствую по вашим рукам. Я ощущаю себя в безопасности, под вашей защитой и не испытываю страха. Я не сомневаюсь, что вы помогали мне засыпать по ночам.
– Это всего лишь ваше воображение. Я ничего такого не делаю.
Ладно, пусть он ничего не делал, но Джини не собиралась заводить разговор о своей одинокой постели в присутствии сестры, которая теперь казалась озадаченной. Заинтересованной, но озадаченной.
– Джеймс готов поклясться, что вы – настоящий волшебник, – не уступала Джини. – Как бы вы это ни сделали, но у него больше нет ночных кошмаров.
– Это было уже больше месяца назад. Даже если я все еще способен дать мальчику некоторую передышку, это его не излечит. Сон не очистит его грудь, не придаст силы легким и не освободит дыхательные пути. В следующий раз ему станет хуже… ну и так далее. Не может же он все время спать. А я не в силах его вылечить. Не думаете же вы, что я не сделал бы этого, если бы мог?
– Вы можете попытаться, дерзайте же! Вы тратили время и деньги, помогая бедным и несчастным. Вы построили больницы и школы. Неужели вы не попытаетесь помочь одному маленькому мальчику? Ради меня?
Ардет не смог сказать «нет».
– Ну хорошо, я поеду, но не питайте чрезмерных надежд. Джини поцеловала его в щеку.
Лоррейн сказала:
– У меня почти нет надежды.
Глава 17
– Я сейчас. Только надену капор и мантилью, – сказала Джини.
– Нет, вы останетесь здесь.
– Но ведь я помогала раненым в полевом госпитале, вы это помните?
– Да, так было. Теперь иное время, иные обстоятельства. Солдат ранили в бою, а мальчик страдает от болезни. Это большая разница. Кроме того, ваше вполне понятное волнение будет отвлекать меня.
Отвлекать? Она? Итак, ее план сработал, хоть сейчас еще рано праздновать победу.
– Я буду держаться поодаль.
Он посмотрел на нее так, будто хотел превратить в дерево, пригвоздить к полу гостиной. Джини не знала, доступно ли Ардету такое волшебство. Но поникала, что он этого не сделает. Муж, как и всегда, старался защитить ее.
– Я не помешаю вам, – пообещала она. – Питер – мой племянник, и я изведусь вконец, сидя здесь и не зная, что происходит.
Ардет резко мотнул головой, но направился к двери, даже не удостоверившись, следует ли она за ним. Он послал за своей лошадью, предоставив Джини и Лоррейн воспользоваться каретой Кормаков.
