Миган Маккини - Падший ангел

— Один раз, — прошептала она. Внезапно отец ударил ее по лицу. Лиза заплакала от боли и обиды, держась за щеку. Она в ужасе смотрела на него, не понимая, что случилось. Никогда прежде он не поступал с ней так! Затем отец обнял ее. По его щекам тоже текли слезы.

— Ты никогда больше не должна целоваться, обещай мне это, моя дорогая девочка.

— Но, что я такого сделала.

— Ты не должна стать такой же, как твоя мать. Грешно даже то, что ты похожа на нее!

— Но… но что с ней случилось? — спросила Лиза, которой уже не хотелось узнавать об этом.

— Ребекка, моя любимая Ребекка. — Он закрыл лицо руками. — Я никогда, ни за что не хотел верить чужим словам. Я смеялся над сплетнями. Но… оказалось, что это правда. Мой ангел оказался падшим ангелом. Она совершила самый отвратительный про ступок. Я сам застал ее с ним в постели…

Он умолк, казалось больше не замечая, что он здесь не один. Он сидел и плакал, погруженный в безысходное отчаяние, которое теперь передалось и Лизе. Раньше она думала, что вся эта болтовня слуг — злословие жестоких людей, и не больше. Но оказалось вдруг, что это правда, от которой некуда деваться.

Лизе очень хотелось как-то утешить отца, сказать, что все это неправда, но она не могла не верить собственным ушам и не могла не видеть, что с ним творится, тем более что ее состояние теперь было не лучше, чем его.

Лиза обняла его за плечи.

— Не надо плакать, папа, — уговаривала она. — Все еще будет хорошо, вот увидишь. Мама… — она всхлипнула, — мама очень жалеет об этом, я знаю.

Хотя Лиза пыталась, как могла, утешить отца, сама она почувствовала, как будто что-то умерло в ее душе, может быть, все, что еще оставалось от ее детства, а может быть, ее вера в ангелов. Она все еще обнимала отца, надеясь, что он хотя бы посмотрит на нее, но тот был сейчас от нее страшно далек. Отстранившись от нее, он закрыл лицо руками и снова стал плакать. Только убедившись, что помочь она ничем не сможет, Лиза оставила его наедине с его горем и тихонько вышла.

Лиза брела по коридорам, сама не зная куда. Она боялась, что тоже сойдет с ума. Ей даже не с кем было отвести душу. Нечего было, и думать рассказывать об этом Эвви, тем более слугам. А к матери Лизе идти вовсе не хотелось.

Даже само имя «Ребекка» вызывало сейчас у Лизы неприязнь. Мать действительно сделала черное дело. Лиза снова потрогала щеку, по которой ее ударил отец. А вдруг она сама кончит тем же самым. Ей вспомнился поцелуй Айвана. Да, ей было страшно, но и немного приятно тоже.

Лиза бросилась бежать к выходу из особняка. Она больше не могла находиться в этом доме. Когда она, наконец, оказалась на улице, то единственное ее желание было — бежать отсюда без оглядки. Лиза побежала к темной конюшне. Как обычно, в субботний вечер почти все конюхи уходили в Ноддинг Нолл, посидеть в кабачке, и она знала, что конюшня в это время пустует. Через несколько минут она зажгла фонарь и нашла своего пони. Танцора беспокоил сильный ветер, от которого дрожали дощатые стены конюшни, но последствия того прыжка через загородку на нем, похоже, никак не сказались. Лиза готова была сразу пуститься в путь, не подумав о том, что у нее с собой не было ни шали, ни накидки. Сейчас она думала только о том, чтобы поскорее бежать отсюда.

Она села на Танцора и схватилась за поводья. В это время чья-то рука взялась за узду пони.

— Что вы здесь делаете, дурочка вы этакая? — услышала она знакомый голос.

В испуге Лиза обернулась и увидела Айвана. Он был в ярости.

— Я собираюсь уехать, — выкрикнула она;

— Вы что, с ума сошли? Слезайте с пони немедленно!

Свободной рукой Айван потянулся к Лизе, собираясь, очевидно, стащить ее с пони, но Лиза хотела бежать любой ценой и не собиралась уступать ему.

— Айван, отпустите Танцора! — крикнула Лиза и хлестнула пони кнутом. Он встал на дыбы.

Айван разъярился еще сильнее.

— Испорченная девчонка! Делайте, что вам говорят! — закричал он, пытаясь удержать Танцора.

— Нет! Уйдите с дороги, Айван! — Лиза также вышла из себя. Она не испорченная девчонка! Просто ее прежняя жизнь разрушена, и теперь ей ни до чего нет дела. Теперь ей хотелось только скрыться навсегда, и Айван не должен был помешать ей.

— Ты никуда не поедешь ночью, девчонка! — проговорил он. — Или ты совсем потеряла голову из-за одного поцелуя?

Айван подлил масла в огонь. Если что-то и было способно расстроить Лизу почти так же, как поступок ее матери, заставить ее потерять контроль над собой, это его отношение к ней.

— Как вы смеете мной командовать! — завопила она.

— Ты еще слишком зеленая, чтобы самой решать, что для тебя хорошо, а что нет. Слезай!

— А вы просто слуга какой-то, конюх, и ничего больше, слышите! — крикнула Лиза.

— А, вот как, высокомерная мисс! — рявкнул Айван. — Ну, придется мне сбить с вас спесь. Давайте сюда поводья!

— Нет. Я вам сказала, уходите! — кричала, она.

— Слезай сейчас же! — Он рванулся к Лизе, чтобы стащить ее, но она вскинула кнут и, когда он коснулся ее, с размаху ударила его по лицу, сама не понимая, что делает.

Айван пошатнулся и схватился за левую щеку. Увидев на его щеке кровь, Лиза, вскрикнула от страха:

— Айван? — Она была потрясена тем, что так поступила с ним.

— Ах ты, стерва, — прошипел он. Танцор почувствовал свободу, и Лиза с трудом удержала его. Теперь ей хотелось как-то помочь Айвану, и она собиралась даже спешиться, но тут Айван предпринял еще одну попытку задержать ее. Несмотря на боль, он схватил ее за руку, но Лиза, потерявшая голову от всего, что случилось в тот вечер, сразу же воспротивилась. Сбросив его руку, она дала, наконец, Танцору свободу. Пони вылетел из конюшни и поскакал галопом в поле, унося Лизу неизвестно куда холодной, ветреной ночь.

Часть III

А если так, не надо петь, чтоб снова не вынудить пасть ангелов. Ведь наслажденье это наставит их забыть, где небо, где земля.

Глава 18

Вспоминать все это было больно, словно резать по — живому. Лиза лежала на роскошной кровати, вся в слезах, и больше всего ей хотелось заснуть, хотя бы ненадолго. Ей показалось, что в апартаменты маркиза заходила миссис Майерс и быстро ушла, но сейчас Лизе было не до этого. То, что случилось сегодня в спальне Айвана, тяготело над ней как кошмар, и причиной его жестокости был тот самый шрам, отметина, которую она оставила на его лице, на всю жизнь. В ночь, когда Лиза бежала из дома, ее нашли только на рассвете. Она виновато слушала рассказ мистера Мерривезера о том, как все конюхи, включая Айвана, искали ее всю ночь напролет. А потом старший конюх тихо сказал ей, что у них в доме случилась трагедия. Не спрашивая его больше ни о чем, смутно догадываясь о том, что случилось, Лиза покорно последовала за ним.