Андреа Кейн - Эхо в тумане

«Просто я потрясена тем, что нашла дневник Ванессы, — убеждала себя она, — и взволнована возможностью увидеть прошлое ее глазами».

Плечи Арианы поникли. Никогда прежде она не лгала себе и не станет делать этого сейчас. Истинная причина ее отчаяния не имела ничего общего с гибелью Ванессы, а была связана с ее жизнью. Очень просто — мысль о Ванессе в объятиях Трентона, образ ее в его постели вызывали у Арианы страдание. Потому что, хотя это и казалось невероятным, она все еще была влюблена в своего мужа.

Острая боль заставила Ариану поморщиться. Она и не заметила, что так крепко сжала дневник. Медленно разжав руку, она наблюдала, как тонкая струйка крови окрасила ее большой палец там, где его порезала бумага. Она инстинктивно поднесла пораненный палец к губам и кончиком языка провела по нему, но капля крови успела упасть на открытый дневник.

С тревогой Ариана смотрела, как красное пятно медленно расплывалось по следующей странице, исписанной рукой Ванессы, ощущая, как дурное предчувствие охватывает ее. Она вернулась к чтению.

«17 июня 1869.

Я принадлежу тебе, Трентон, как мы оба предчувствовали. Невозможно изменить того, что произошло между нами. И все же ты беспокоен, сердит. Когда тебе следует ощущать уверенность, ты чувствуешь только сомнение.

Демоны, обитающие у тебя в душе, пугают меня. Неужели ты не веришь, что ты — это все, чего я хочу. Ты сказал, что веришь, и все же наносишь удары один за другим. Все боятся тебя. И я боюсь тебя. Твоя энергия сжигает меня. Ты такой изменчивый и такой властный, способный на сильные первобытные чувства. Кажется, ты хочешь больше, чем я способна дать. О Трентон, я не могу потерять тебя. Но не могу и удержать. Ты волнуешь меня. Ты пугаешь меня. И я знаю — спасения нет».

Ариана подняла голову, пытаясь обрести самообладание. В словах Ванессы была правда — достаточно правды, чтобы привести ее в ужас. Трентон именно такой — изменчивый, властный, способный на сильные чувства. Пугающий.

Боже, что он сделал?

Испытывая головокружение, Ариана обратилась к последним записям дневника.

«2 июля 1869.

Почему ты отказываешься верить мне, Трентон? Я никогда не предавала тебя. Но ты продолжаешь ругать меня, причиняя мне боль снова и снова. Я не соответствую твоей силе, твоему физическому превосходству, когда мы любим, кажется, что ты хочешь наказать меня, уничтожить меня и поглотить — все это в одно и то же время. В твоих глазах безумие. Я вижу его и хочу бежать. Но мне негде укрыться, ты везде найдешь меня. Ты дал мне это ясно понять. Я должна вынести любую боль, которую ты причинишь мне».

Боль? Ариана с трудом подавила приступ охватившей ее тошноты и стала читать последнюю страницу дневника.

«25 июля 1869.

Все кончено. Мы, жизнь — я чувствую конец, тщетность, готовясь к встрече с тобой. За окном дует буйный, безжалостный ветер, но он бледнеет по сравнению со штормом, бушующим в твоей душе, штормом, который невозможно заставить утихнуть. Во мне только пустота. Ничего не осталось, Трентон, даже боли. Ты все убил, осталась только пустая скорлупа. Делай со мной, что захочешь. Теперь это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Я приду туда, где ты ждешь меня. И у края воды мы скажем наше — «прости»«.

С плачем Ариана захлопнула дневник. Слова, которые она только что прочла, навсегда запечатлелись в ее памяти. Прижав кулак ко рту, она отчаянно пыталась подавить приглушенные рыдания, которые никак не удавалось остановить! В это мгновение в памяти всплыл разговор, состоявшийся вчера с Трентоном на этом самом месте.

— Скажем так, мне неприятна эта комната, она ассоциируется у меня с потерей и болью.

— Понимаю.

— Интересно, действительно ли ты понимаешь.

Тогда Ариана решила, что Трентон имеет в виду боль от потери отца. Боже, значит он говорил о Ванессе? На потерю ее он намекал?

Слезы струились по лицу Арианы, она не замечала их. Значит, здесь было святилище, где Трентон мечтал о Ванессе, писал ей, думал о том, как удержать ее.

Ариана зажмурилась, она была не способна выбросить из головы отвратительные навязчивые мысли.

Может, Трентон заставлял Ванессу заниматься с ним любовью в этой самой гостиной? Видимо, поэтому ему неприятно проводить время в этих стенах. Похоронил ли он память о Ванессе здесь же, рядом с ее дневником? И что мучило его — потеря Ванессы или та роль, которую он в ней сыграл?

— Итак… ты нашла то, что искала?

Дневник с глухим стуком упал на пол, и Ариана вскочила, желудок ее свело при виде возникшего в дверях Трентона.

— Судя по выражению ужаса на твоем лице, могу предположить, что ответ на мой вопрос «да». — Трентон закрыл дверь и прислонился к ней спиной. — Много ли ты прочитала?

Она едва могла вымолвить слово.

— Все, — наконец, прошептала она. Зловещая тень опустилась на лицо Трентона, в его глазах можно было прочесть приговор.

— Надеюсь, ты понимаешь, что сделала.

Ариана внезапно ощутила непреодолимое желание бежать из Броддингтона, от мужа и от того ужасного прошлого, которое раскрывалось перед нею, словно страшный кошмар, от которого невозможно укрыться.

— Даже не думай об этом.

— Не думать… о чем?

Ариана боролась с охватившим ее головокружением.

— Убежать. Ты не убежишь далеко. А если даже тебе это удастся, я все равно найду тебя.

Ариана, моргнув, уставилась на Трентона, словно он был незнакомцем, и действительно, в этот момент он казался именно таким.

— И что же ты тогда сделаешь? Притащишь меня в Броддингтон? Побьешь меня? Запугаешь?

— Убью тебя? — подсказал Трентон тихим, зловещим голосом.

Ариана смертельно побледнела.

— Что ты за человек? — недоверчиво спросила она.

— Мстительный и бессердечный.

Сказав это, Трентон быстро подошел к ней и протянул руку. Ариана невольно отступила, словно ожидая удара.

Его не последовало.

С усмешкой Трентон нагнулся и, подняв дневник, со злостью захлопнул его.

— Тебе следовало прислушаться к моему совету. Я тебя предостерегал не копаться в прошлом.

— Что ты намерен сделать со мной? — заставила себя спросить она.

— Сделать? — Трентон положил дневник обратно в ящик стола. — На время возьму тебя в Спрейстоун.

— В Спрейстоун? — Ариана вздрогнула. — Почему?

— Потому что собираюсь там пожить, и ты, моя жена, поедешь туда тоже.

— Нет, — вырвалось у нее, прежде чем она успела сдержаться.

— Нет? — повторил Трентон, будто ему не было знакомо это слово.

— Я… я не хочу покидать Броддингтон, — запинаясь, пробормотала Ариана, чувствуя, что она тонет. — Я только начала привыкать к нему.