Андреа Кейн - Эхо в тумане

И, возможно, по ходу дела ей удастся распутать неясную паутину прошлого.

Бесшумно, босиком Ариана выскользнула в коридор, посмотрела украдкой вправо и влево. В холле никого не было. Она дошла до гостиной и открыла дверь.

Комната была точно такой, как она представляла, — застывшей и пустой. Она взглянула на заброшенное кресло, хорошо помнившее хозяина: здесь он проводил долгие приятные часы за чтением и рисованием, затем поспешно прошла мимо него к столу и долго стояла, прикоснувшись рукой к верхнему ящику, не решаясь выдвинуть его. Никогда прежде она не трогала чужих вещей, и охватившее ее тяжелое чувство вины напомнило ей, что она пытается грубо вторгнуться в чью-то личную жизнь. Но сразу же она подумала, что затеяла справедливое дело. Справедливое и необходимое.

Решение принято — Ариана рывком открыла ящик.

Он был заполнен грудой эскизов, Ариана тотчас же в них узнала наброски реконструкции Броддингтона. Каждый лист подписан инициалами Р. К., так что у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто выполнил их. Приподняв бумаги, она заглянула под них. Ничего.

Ариана решительно положила документы на место и, задвинув ящик, открыла следующий. Там лежало немного вещей, но они были тщательно размещены: три старые фотографии в позолоченных рамках — женщина и два маленьких мальчика. Когда Ариана принялась их рассматривать, уголки ее губ приподнялись. Она узнала покойную герцогиню Броддингтон по портретам, висевшим в галерее, а в младшем мальчике с темно-голубыми глазами и шаловливой усмешкой — Дастина.

Все еще улыбаясь, Ариана перевела взгляд на третье фото, и ее нежные чувства стремительно исчезли, когда ее взгляд встретился с пронзительным кобальтовым взором мужа. Дастин прав — даже мальчиком Трентон был красив до такой степени, что в этом чувствовалось что-то греховное. В его лице уже проявился намек на то разрушительное очарование, которое со временем увеличится. Его юное лицо, на котором еще не пролегли морщинки, как сейчас, в сочетании с ослепительной улыбкой, такой же заразительной, какую Ариана впервые заметила в лабиринте, где они встретились, делала его неотразимо привлекательным. И даже в детстве он казался способным на сильные чувства. И это немного пугало. Его пронизывающий взор долго удерживал Ариану в плену. Игла страха кольнула ее в сердце, и она, с трудом переводя дыхание, оторвала взгляд. Поспешно положив фотографии на место, она захлопнула ящик.

Звук эхом отозвался в пустой комнате, и Ариана вздрогнула. Она совсем упустила из виду опасность быть застигнутой здесь, как всегда забывая обо всем под гипнотизирующим взглядом Трентона. Испуганно присев на корточки, она спряталась за столом, полагая, что теперь, наверное, все домочадцы будут знать о ее местонахождении.

Проходили долгие минуты, сопровождаемые только бешеным биением ее сердца.

Наконец, она вздохнула с облегчением и встала, чтобы продолжить поиски.

В нижнем ящике лежали только два старых тома — Мильтона и Чосера. Ариана тщательно просмотрела их в надежде найти какую-нибудь записку или письмо, забытое между страниц. Но ничего не нашла.

Разочарованная, она попыталась засунуть книги назад, в ящик, и обнаружила, что они не входят. Озадаченно нахмурившись, она достала их и попыталась положить снова, на этот раз под другим углом, бесполезно. Ящик просто отказывался вместить оба тома.

Тихо застонав, Ариана опустилась на колени, положив обе книги на пол рядом с собой. Такого осложнения она не ожидала. Не питая ни малейшей надежды на то, что Трентон не заметит, если один из томов, всегда лежавших в столе, окажется вдруг на нем, она всматривалась в ящик и сначала не видела ничего. И уже собиралась встать, когда ее внимание привлекло легкое различие в цвете у дальней стенка ящика. Светло-коричневый оттенок был чуть светлее, чем древесина орехового дерева, — отличие почти невозможно заметить, если не вглядываться пристально. А Ариана смотрела очень внимательно.

Она нетерпеливо просунула руку, и пальцы сомкнулись вокруг тонкого журнала или блокнота, очевидно, она его сдвинула, когда брала книги. Достав его, она увидела, что держит в руках потрепанную неподписанную тетрадь, состоявшую страниц из тридцати. Почувствовав любопытство, она села, скрестив ноги, на пол, расправив вокруг себя юбку, и открыла выцветшую обложку.

Ее приветствовал аромат роз. Розы — незабываемый запах Ванессы.

Испуганно вскрикнув, Ариана уронила тетрадь на пол, тело ее застыло от потрясения.

Тетрадь, которую она держала, оказалась дневником Ванессы.

Ариана, вся дрожа, глубоко вздохнула, страшно жалея, что решила осмотреть гостиную. Но она сделала это, и теперь у нее не было выбора. Все еще испытывая нервную дрожь, она робко протянула руку и, подняв дневник сестры, вгляделась в знакомый стремительный почерк.

Ей захотелось правды. Сейчас она получит ее.

Первая страница датировалась 28 апреля 1869 — последняя весна в жизни Ванессы. Облизав, пересохшие губы, Ариана принялась читать.

«Наконец-то я встретила его. Человека, которого всю жизнь ждала. Трентон Кингсли. Какое изумительное имя. Какой великолепный мужчина. Он сказал — у нас впереди целый сезон, чтобы танцевать в объятиях друг друга. В его присутствии у меня кружится голова, даже если мы не танцуем. Я хочу его и намерена заполучить, как получаю все, что пожелаю».

Ариана сглотнула и перевернула страницу.

«15 мая 1869.

Я стала предметом зависти всех лондонских дам. Трентон не скрывает своих намерений и не скрывает своей цели.

Когда меня нет рядом с ним, его глаза всегда ищут меня. Это всего лишь вопрос времени, когда наши чувства возобладают и благоразумие окажется отброшенным. Тогда все, что я так страстно желаю, будет принадлежать мне».

Огромная тяжесть опустилась на сердце Арианы, гнетущая и болезненная. Она пыталась преодолеть ее, мысленно ругая себя за глупость реакции. Тот факт, что Трентон был возлюбленным Ванессы, не был откровением, она о нем много лет знала. Так почему же подтверждение этой истины причинило ей такую боль?

«Просто я потрясена тем, что нашла дневник Ванессы, — убеждала себя она, — и взволнована возможностью увидеть прошлое ее глазами».

Плечи Арианы поникли. Никогда прежде она не лгала себе и не станет делать этого сейчас. Истинная причина ее отчаяния не имела ничего общего с гибелью Ванессы, а была связана с ее жизнью. Очень просто — мысль о Ванессе в объятиях Трентона, образ ее в его постели вызывали у Арианы страдание. Потому что, хотя это и казалось невероятным, она все еще была влюблена в своего мужа.