Густав Даниловский - Мария Магдалина
— Пришел сообщить, что Иисус воскрес из мертвых, — сердито ответил Иуда, недовольный тем, что его не принимают лично.
Ионафан задрожал и в первый момент хотел утаить это известие, но испугался ответственности, да и само известие показалось ему слишком невероятным.
В сильном волнении вернулся он в залу и проговорил дрожащим голосом:
— Говорит, что Иисус воскрес из мертвых.
— Он так говорит, — раздался общий смех.
— Ловкий человек, — смеялся Анна. — Он хочет вторично выдать нам равви, но на этот раз добровольно.
— Я полагаю, что он добивается какой-нибудь награды. Можно дать ему отступного: такого рода люди могут всегда пригодиться, — заметил Каиафа.
— Я тоже думаю так, — подтвердил Датан и вынул пять сребреников.
Первосвященник вынул десять, другие по несколько, — А я даю один и то только ради ровного счета, больше не стоит, — дополнил сумму до тридцати Нефталим.
— А я, — пошутил Анна, — в память воскресения из мертвых дырявый кошелек, — он всыпал в кошелек сребреники и, давая их Ионафану, сказал:
— Дай ему это и скажи, чтобы не смел больше являться сюда, а со своей стороны можешь добавить ему несколько тумаков, если он будет жаловаться, что ему еще и этого мало.
— На тебе, подлый предатель, тридцать сребреников, и будь проклят, вложил в руку Иуды кошелек бледный от волнения Ионафан и, охваченный горем, что учителя больше нет в живых, он сильным ударом вытолкнул Иуду на улицу и запер ворота, Иуда зашатался и ухватился за стену, — И это все, ничего больше, — отчаянно гудело у него в голове. Одной рукой он судорожно сжимал кошелек, другой ухватился за грудь.
Тело его покрылось холодным потом, он чувствовал, что земля шатается у него под ногами, что он погружается в какое-то вязкое болото, которое тянет вниз его одеревеневшие ноги.
Глава 12
Апостолы сначала не верили Марии, что Иисус воскрес из мертвых и явился ей.
Бегали к гробнице, чтобы убедиться, но она была действительно пуста.
Первые прибежали Петр и Иоанн. Саваны без капли крови, разбросанные по гробнице, произвели на них потрясающее впечатление. Глубоко взволнованные, они целый день проблуждали за стенами Иерусалима, укрываясь в оврагах, а в сумерки украдкой пробрались в уединенный домик в предместье, принадлежавший кожевнику Эфраиму, где был назначен сборный пункт. Здесь они застали Варфоломея, Филиппа, Симона Киринеянина и Андрея, которым возбужденная Мария уже вторично рассказывала о своем видении.
Подробности рассказа Марии, ее искренность и энтузиазм, наконец, принесенные Матфеем новые версии о тех необыкновенных явлениях, которые видели другие женщины у гроба, — все это убедило их, что Иисус действительно воскрес.
Апостолов охватило странное, полутревожное, полуторжественное, мистическое настроение.
Двери были тщательно закрыты, затворы задвинуты из опасения внезапного нападения черни, возбужденной фарисеями против учеников. Все более глубокая тишина окружала домик со всех сторон, ибо с наступлением вечера шум города затихал. Было уже довольно поздно, когда Филипп осмелился, наконец, зажечь светильник, слабый огонек которого далеко не рассеивал таинственной темноты, притаившейся во всех углах комнаты.
Все невольно жались поближе к свету, никто не смел заговорить, и каждый шорох, каждый скрип возбуждали тревогу в сердцах, вызывали испуг и беспокойное ожидание, еще более усиливаемое нервным возбуждением Марии.
Она ежеминутно срывалась с места и, то смертельно бледная, то вся в огне, вслушивалась в каждый звук, в каждый шелест, а затем без сил падала на скамью, когда шум затихал.
Все вскочили, когда раздался громкий стук в двери.
— Кто там? — дрожащим голосом спросил Петр.
— Мы, — послышались голоса Иакова, сына Алфеева, и Левия, брата Иоаннова.
Они уже знали о воскресении Иисуса и рассказывали новые известия, вполне подтверждавшие слова Марии, Перебивая один другого, они взволнованно рассказывали о том, что случилось с ними сейчас по дороге. Когда они уже повернули в предместье, то мимо них прошел неслышным шагом, словно таинственная тень, какой-то прохожий и приветствовал их словом «шолом», то есть мир, счастье. Они с удивлением ответили ему тем же и только потом вспомнили, что тон приветствия, голос и фигура этого прохожего поразительно напоминают учителя. Они немедленно вернулись на то самое место, но, конечно, там не нашли никого…
— Счастье, — повторила взволнованная Мария, — когда мы соберемся все вместе, он придет со счастьем.
— Не хватает только Фомы, — вздохнул Иоанн.
— Нет Иуды, — заметил Варфоломей. Раздался стук в дверь, и вошел Фома, видимо, чем-то расстроенный.
— Слышали…
— Иисус воскрес из мертвых, хорошо, что ты пришел, мы дожидаемся только Иуды…
— Что Иисус воскрес из мертвых — это мне уже говорили, но я поверю только тогда, когда увижу его собственными глазами. Но я знаю, что Иуда не придет, Иуда предал учителя, сообщил, где его можно найти… и вчера был еще раз у священников с известием, что он воскрес из мертвых… Это подлый человек…
— Не правда, — воскликнула Мария и поднялась бледная, как полотно, — ты повторяешь подлые сплетни. Иуда оказался мужественнее вас всех. Он первый уведомил меня о захвате учителя, он искал вас, чтобы спасти Иисуса. Вы все попрятались… Он призвал меня на помощь… У креста стоял до последней минуты… Ему первому сообщила я, что учитель воскрес из мертвых… Я побежала искать вас в одну сторону, а он в другую… Я знаю, где он спрятался, и приведу его сюда… Ты тяжко обидел его, Фома. Ты сомневаешься, что Иисус воскрес из мертвых, хотя я его собственными глазами видела, как вижу тебя сейчас, а веришь, что Иуда…
— Тише, тише, Мария, — успокаивали ее ученики.
— Как же мне не верить? Ионафан, слуга Анны, рассказал мне подробно все. Он вчера был дежурным, сам докладывал о нем священникам, сам вынес и отдал ему тридцать сребреников, которые дали ему в награду за помощь. Священники не поверили ему и смеялись над ним и добавили ему еще дырявый кошелек.
— Это их новая ложь, новая интрига, — раздражалась Мария, — оставайтесь здесь, а я знаю, где найти Иуду, и сама спрошу его, приведу сюда. Это ложь, ложь, — повторяла она возбужденно, стремительно отперла двери и выбежала на улицу.
Мария торопливо шла по опустевшим улицам города, заблудилась было сначала, но потом выбралась на верный путь. Она стремительно бежала под гору и остановилась только около хижины.
Иуды не было. Мария села и отдыхала. Ночь быстро проходила. Луна уже не светила, а только слегка мигала на синем своде небес, словно старая истертая маска. На востоке уже загорелся краешек горизонта чудесным бледно-зеленым цветом, — Рассвет, отчего он не возвращается? — беспокоилась Мария.
