Стефани Лоуренс - Жаркая страсть
Клэрис тихо охнула.
Джек подумал, что это становится все интереснее. Ему очень хотелось встретиться с давней Немезидой Клэрис, а теперь, как оказалось, и с Немезидой братьев. Что это за женщина, которая может так хладнокровно оплетать мерзкой липкой паутиной близких ей людей? Несмотря на состояние Олтона, Джек уже понял, что тот вовсе не слабак. Пусть стальной стержень, который находится у него внутри, еще не так закален, как у Клэрис, но, похоже, Мойра немало над этим потрудилась. Однако ведет она очень опасную игру. Эта женщина, должно быть, слепа, если не видит, с кем имеет дело.
Он хотел что-то сказать, но дверь библиотеки распахнулась. На пороге стояла белокурая гарпия. Голубые глаза сверкали. Пышная грудь нервно вздымалась.
— Олтон! — пронзительно вскрикнула она. — Как ты посмел принять эту… особу в отцовском доме?
Глава 14
Это было все равно что наблюдать, как куколка превращается в бабочку.
Олтон не встал. Даже не пошевелился. И все же, казалось, стал выше ростом. Лицо окаменело. Тёмные глаза загорелись гневом.
— Оставьте нас, Мойра! — прорычал он.
На лице гарпии отразилось потрясение, словно пасынок дал ей пощечину. Но она глубоко вздохнула и переступила порог.
— Ни за что на свете! Как ты смеешь пускать сюда эту женщину?! — Она ткнула пальцем в Клэрис. — Эта скандальная особа в нашем доме! Твой отец запретил ей сюда являться!
Джек, откинувшись на спинку стула, беззастенчиво наблюдал за Мойрой и Олтоном.
Мойра метнулась к столу. Судя по виду, ей было за сорок, и на чересчур белом лице уже стали появляться первые морщинки. Невысокая, полная, с медно-красными волосами и злобным взглядом голубых глаз, сверкавших жаждой мести, она буквально тряслась от бешенства, особенно когда смотрела на Клэрис.
Джек подозрительно прищурился. Если интуиция его не обманывает, за яростью Мойры кроется немалая доля страха.
Он тоже посмотрел на Клэрис, как раз в тот момент, когда Олтон жестко сказал:
— Отец мертв. Отныне это мой дом. И в этом доме я волен принимать кого захочу.
Мойра на мгновение потеряла дар речи.
— Кажется, Олтон, ты забыл… — выговорила она наконец.
— Я ничего не забыл. Мало того, точно помню, что здесь хозяин я. И предлагаю вам немедленно покинуть комнату.
Мойра открыла рот от удивления, но быстро сумела взять себя в руки:
— Если воображаешь…
— Эдвардс!
— Да, милорд, — ответил дворецкий так быстро, что стало ясно: все это время он подслушивал у двери.
— Пожалуйста, проводите ее светлость в спальню. Думаю, ей нужно отдохнуть до ужина.
Взгляды Мойры и Олтона скрестились.
— Как будет угодно, сэр.
— Если считаешь, что тебе это сойдет с рук, — прошипела трясущаяся от гнева Мойра, — значит, сильно ошибаешься!
Эдвардс осторожно коснулся ее руки. Мойра истерически взвизгнула, отдернула руку и, окинув дворецкого пренебрежительным взглядом, вылетела из комнаты. Дворецкий обернулся:
— В ее спальню, милорд?
Олтон кивнул.
— Эдварде, — вмешалась Клэрис, — если она учинит какую-то пакость, дайте Олтону знать.
— Обязательно, миледи, — с поклоном ответил тот.
Дверь за ним закрылась. Олтон шумно выдохнул. Напряженные плечи слегка расслабились.
— Ну вот, — заметила Клэрис, отодвигая пустую тарелочку из-под пирожного. — Видишь, как легко вернуть себе утраченную власть?
Олтон фыркнул, однако лицо его стало задумчивым:
— Раньше мне никогда не приходило в голову, что достаточно лишь хорошенько прикрикнуть. А вот папа всегда рвал и метал, когда что-то приходилось ему не по вкусу.
— Совершенно верно. Поэтому, если хочешь показать Мойре, что достоин занять его место…
Олтон нахмурился:
— Я никогда не думал об этом в подобном свете. Ты единственная из всех его детей осмелилась постоять за себя. До самой кончины он не стеснялся топтать нас, если нечто подобное взбредало ему в голову. Мы же были слишком слабыми… Даже не смогли тебя защитить.
— Не уверена, что вам бы это удалось, — спокойно ответила Клэрис, — но я бы и не позволила ничего подобного. Однако все это в прошлом. Теперь нам приходится иметь дело с настоящим и защитить будущее. Поэтому мы с Джеком здесь.
Она деловито сообщила Олтону о выдвинутых против Джеймса обвинениях и даже объяснила, чем это грозит семье. Олтон оказался достаточно сообразительным: Клэрис не пришлось указывать на возможные последствия для Олтвудов, если один из носивших это имя будет обвинен в государственной измене. Не говоря уже о том, что все надежды на скорую женитьбу братьев будут непоправимо погублены.
— Что я должен делать? — коротко спросил он.
— У тебя есть возможность каким-то образом повлиять на епископа Лондонского? — спросила Клэрис.
Немного подумав, Олтон кивнул:
— Я знаю его старшего брата. Он член клуба «Уайте» и был приятелем папы. Можно поговорить с ним.
— Прекрасно! — оживился Джек. — Нам необходимо разрешение епископа. Я, как представитель семьи, должен допросить дьякона Хэмфриза. Мы уже имеем доступ к информации, имеющейся у епископа, но Хэмфриз знает несравненно больше. Нужно расспросить его о деталях, которые он опустил, прежде чем представить доказательства епископу. Нам требуется не просто перебирать их по одному, а уничтожить все сразу.
— И это срочно, — вставила Клэрис.
Олтон, все это время делавший заметки, кивнул:
— Посмотрим, что можно будет сделать.
Клэрис поднялась, обошла стол, положила руку Олтону на плечо и поцеловала в щеку.
Олтон в изумлении поднял глаза и увидел улыбку Клэрис.
— Я подумаю, как решить твою проблему с Мойрой. Какой-то способ непременно найдется. Мой привет Роджеру и Найджелу, и не забудь передать Роджеру то, что я сказала.
Она отошла от стола и направилась к двери. Джек кивнул Олтону, поднялся и последовал за ней.
— Кстати, — воскликнула Клэрис, останавливаясь, — попытайся признаться Саре, что любишь ее до умопомрачения и что перевернешь небо и землю, чтобы быть рядом с ней! А потом расскажи об угрозах Мойры. Как только узнает правду, она сделает все, чтобы не принять предложение другого мужчины.
В глазах потрясенного маркиза Мелтона загорелся слабый свет надежды.
Они вернулись в отель и пообедали в апартаментах Клэрис. Обед проходил в непривычном молчании. Клэрис, очевидно, старалась осознать все, что происходило в Мелтон-Хаусе, и все это ей не нравилось. Недаром она постоянно хмурилась. Но Джек считал хорошим признаком то обстоятельство, что Клэрис больше не пыталась скрыть от него свои тревоги и эмоции.
