Никола Корник - Своенравная вдова
Маркиз свысока глянул на него.
— Едва ли. Боюсь, вам следует выразиться поточнее, Криви.
Тот покраснел.
— Амурное баловство, милорд. Между джентльменом и леди.
− О.
— Вот только потом что-то пошло не так. — Констебль несколько нервно начал листать страницы блокнота. — Труп — я имею в виду мистер Мешем — был найден совершенно голым, милорд. Во рту у него был кляп, а сам он лежал распластанным на спине, привязанный за все четыре конечности к кроватным столбикам. На каминной полке стоял сосуд с перышками и…
— Я думаю, нам достаточно подробностей, Криви, — сухо перебил его маркиз. — Могу ли я поинтересоваться причиной смерти?
— Удушение, милорд. Кляп… — мистеру Криви явно было очень неловко, — кляп во рту был слишком плотный, милорд. У бедного джентльмена глаза чуть не вылезли из орбит от попыток освободиться и вдохнуть воздуха. Но он был слишком крепко привязан и…
— Спасибо, Криви, достаточно, — безжалостно оборвал его маркиз. — Думаю, мы уже представляем себе картину. Как вы сами сказали, случай довольно простой. А его спутница? Эта леди?
Криви вздохнул:
— Сбежала, милорд. И след простыл. Еще вчера забрала себе карету джентльмена и его лошадей и заявила, что мистер Мешем просил его не беспокоить, поскольку ему надо поработать с документами. Она сказала, что он наймет лошадь и поедет в Лондон верхом. Кавано ее отпустил, ему и в голову не пришло… — Криви пожал плечами. — А утром он заглянул в номер спросить, нужен ли джентльмену завтрак, и обнаружил его мертвым!
— Как вы думаете, Криви, есть ли шанс ее отыскать? — спокойно поинтересовался Джосс.
— Ни единого, милорд. Кавано даже имени ее не знает, только запомнил, что у нее каштановые волосы. А другой свидетель говорит, что у нее волосы были светлые. Никто не может ее толком описать, она была такая невзрачная. Как я уже сказал, за такими тихонями…
— Достаточно, спасибо, Криви, — сказал Джосс, поймав взгляд отца, и поднялся, чтобы проводить констебля до двери. — Сообщите нам, если еще что-нибудь выяснится.
— Конечно, милорд. — Криви понял намек и неловко поклонился. — Прошу прощения, леди.
Дверь за ним закрылась, но все молчали, пока Эдгар не закрыл за Криви входную дверь.
— Убит своей собственной шлюхой, — наконец произнесла леди Беатрис, в ее голосе звучало явное удовлетворение. — Как поэтично. И как точно ему подходит.
Джулиана развернула письмо и стала читать.
«Моя дорогая Джулиана.
Это письмо не является письменным признанием, но, если тебе понадобится, ты можешь его использовать в этом качестве. Я оставляю это на твое усмотрение. Клайв Мэссингем, наверное, тебе рассказал, что сменил имя, живя в Италии, поэтому я сомневаюсь, что правда когда-нибудь выйдет наружу. Я надеюсь, что не выйдет. От этого не было бы никакой пользы. Теперь он мертв, и к тому времени, когда ты получишь это письмо, я уже буду далеко.
Мэссингем нашел меня в Италии несколько месяцев тому назад. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как он меня бросил, но считал, что я буду рада — или даже счастлива — возобновить знакомство. Он, естественно, ошибался, но у него всегда было раздутое самомнение. Похоже, что для подобных мужчин это обычное дело. Но я отклонилась от темы.
Я уже собиралась выкинуть его из дома, но он заговорил о тебе — как два года назад он тайно сбежал с тобой, женился и потом бросил тебя в Венеции. И он очень гордился этими ужасными поступками.
Сначала я не поверила своим ушам. Причинить столько страданий моей девочке… Я и так очень переживала, что никак тебе не помогаю, а тут этот тип с гордостью рассказывает, сколько невыразимого зла он тебе причинил… Я чуть не сошла с ума, и, будь у меня под рукой оружие, я бы тут же покарала его за все, что он натворил. Я не знаю, сколько времени длилось это состояние и можно ли было понять его по моему лицу. Но когда гнев схлынул, я поняла, что Мэссингем так и продолжает говорить, совершенно не замечая моих эмоций.
Он предложил мне вернуться с ним в Англию и заставить твоего отца откупиться от нас. Ему не пришлось меня уговаривать. Хотя и не по тем причинам, которые навоображал этот высокомерный идиот. Я понимала, что он хочет причинить тебе еще больше неприятностей, и не могла допустить подобного. То, что было между мной и твоим отцом, давно мертво и похоронено, но Мэссингем причинил вред и тебе, и его нужно было остановить.
Сначала мы приехали в Лондон. Мэссингем осторожно разузнал, где и чем ты живешь. К своему удовольствию и потенциальной выгоде, он обнаружил, что за тобой ухаживает Мартин Давенкорт. Думаю, сначала он задумывал обычный шантаж, но, услышав о том, что твой отец хочет выделить тебе приданое, он дико обрадовался и изменил первоначальные планы. Он решил, что вернется твоим законным мужем, заберет деньги и разделит их со мной. Полагаю, ты уже знаешь об этом от него, после вашей встречи. Он считал это нашей общей местью твоему отцу — и возможностью получить много денег. Как ни странно, но он никогда не сомневался, что у нас с ним одна цель, и это стало его роковой ошибкой.
Остальное было совсем просто. В ту ночь, когда он вернулся в гостиницу после вашей встречи, я заманила его в спальню. Как я уже сказала, это было несложно. Мэссингем никогда не сомневался в своей привлекательности, и я еще вполне хороша… Он ничего не подозревал до того момента, когда я вставила ему в рот кляп, применив несколько больше силы, чем обычно нужно для любовных игр. Я не стану распространяться о неприятных подробностях его смерти, но, боюсь, он сильно мучился. Такова уж судьба злобного вымогателя.
Дорогая Джулиана, я не заботилась о тебе, когда ты была ребенком, и, без сомнения, найдутся те, кто скажет, что сейчас я совершила ради тебя слишком экстравагантный поступок, что это чересчур даже для матери. Но я все равно буду молиться, чтобы ты была счастлива со своим милым мужем. Выходи за него снова как можно скорее и больше никогда не отпускай. Это единственный совет, который ты сможешь от меня услышать, но он идет от сердца. Я желаю тебе самой большой удачи на свете.
Твоя мать Мэрианн».
— Джулиана? — позвал Мартин, но, увидев ее лицо, просто обнял ее без слов.
На следующий день Джулиана и Мартин решили спуститься к реке. Они прошли через заливные луга и, отодвинув ивовые ветки, вместе скользнули в зеленоватый полумрак своего убежища. Именно здесь Мартин раскладывал свои книги и тетради, рисовал эскизы и собирал модели. Именно здесь Джулиана полеживала на травке и болтала о балах, званых ужинах и лондонском сезоне. Его карандаш шуршал по бумаге, а она могла говорить сколько ей захочется. Джулиана так и видела, как они сидят здесь подростками и произносят те самые слова.
