Барбара Картленд - Скучающий жених

Наверху на склоне Лукреция заметила дом. Ей показалось, что он похож на греческий храм – белоснежные колонны сверкали в лучах вечернего солнца.

– Чей это дом? – спросила Лукреция.

– Мой, – ответил маркиз.

Заметив ее удивленный взгляд, он добавил:

– Это мое тайное убежище.

И тогда Лукреция догадалась, что именно здесь маркиз прятался во время одной из своих тайных вылазок во Францию.

Это было безопасное пристанище для его яхты. В этом месте можно было пересечь Ла-Манш, оставаясь незамеченным французскими кораблями, которые патрулировали побережье лишь по определенным маршрутам.

Маркиз не стал ничего объяснять, он молча повел ее вверх по высокой каменной лестнице. В зарослях жужжали пчелы, над цветами порхали разноцветные бабочки.

Восхитительно красивый дом на самом деле был больше, чем показалось Лукреции, когда она смотрела на него снизу.

За колоннами с галереи открывался великолепный вид на море. На ступенях в больших бронзовых вазонах цвели лилии, у подножия лестницы источал аромат душистый жасмин.

Маркиз провел Лукрецию в прохладный холл. Оттуда они перешли в овальную столовую, полную таинственного приглушенного света, исходившего от свечей в серебряных канделябрах, стоявших на столе, накрытом к ужину.

– Джарвис сказал мне, что вы едва притронулись к еде днем, – заметил маркиз. – Думаю, что эти блюда пробудят ваш аппетит.

За столом прислуживали Джарвис и стюарды с яхты. Ужин состоял из множества перемен.

Вначале Лукреция ела, утоляя голод, но потом, насытившись, она смаковала деликатесы и восхитительные соусы, оценила прекрасную сервировку и вид поданных блюд.

– У вас превосходный повар, – заметила она.

Маркиз рассмеялся.

– Рискну вам признаться, это женщина, и притом француженка!

– Француженка?! – воскликнула Лукреция.

– Она замужем за англичанином, – объяснил он. – Я вывез из Франции Ньюмэна с женой в одну из первых своих экспедиций. Им повезло: Ньюмэн, как британский подданный, непременно был бы интернирован. В мое отсутствие они присматривают за домом. А когда я здесь, они, как вы видите, балуют меня деликатесами, которые можно найти только по ту сторону Ла-Манша.

В глазах маркиза загорелась озорная искорка.

– Скажу честно, я привез из Франции вино, которое вы сейчас пьете, и не заплатил за него пошлину. Согласитесь, что оно великолепно.

– Осторожнее, а то вас арестуют за контрабанду, – с напускной тревогой предупредила его Лукреция.

– Уверен, что вы меня спасете и мне не придется болтаться на виселице, – парировал маркиз.

Лукреция улыбнулась. Продолжая разговор, она поняла, что маркиз специально старается развеселить ее.

Он рассказал ей о некоторых своих уловках, с помощью которых ему удавалось перехитрить французов, о том, как он организовал побег из Франции десятков англичан, мужчин и женщин. Он с явным удовольствием похвастался тем, что его ни разу не поймали.

Маркиз описывал свои приемы маскировки и переодевания. Лукреция была поражена его изобретательностью и мастерством, с которым он говорил на том или ином французском диалекте. Ему было достаточно лишь изменить выражение лица – и блестящий аристократ превращался в смиренного клерка, солидного предпринимателя или мелкого буржуа. Его талант перевоплощения был несомненен.

Лукреция прежде не видела его таким оживленным. Она и не догадывалась, что он может быть таким по-мальчишески беззаботным и веселым.

Когда наконец стюарды покинули столовую, оставив на столе только четыре зажженных свечи, маркиз откинулся на спинку стула и взял в руки бокал. Он предложил Лукреции попробовать вино, которое, по его словам, делали монахи одного из монастырей на юге Франции.

– Наверное, лорд Бомонт счастлив, что благополучно вернулся в Англию, – заметила она.

– Да, он был весьма благодарен. И я знаю, как будет доволен премьер-министр: ему очень хотелось, чтобы лорд вернулся.

Они оба замолчали. Потом Лукреция, поколебавшись, решилась спросить:

– Вам придется возвращаться, чтобы забрать кого-то еще?

Задавая этот вопрос, она напряглась. Ей была невыносима сама мысль о том, что маркиз снова может оказаться в опасности. Она не сомневалась, что как бы ни умоляла она маркиза, больше он никогда не разрешит ей сопровождать его в этих опасных путешествиях.

«Как я это вынесу? – задавала она себе безмолвный вопрос. – Оставаться дома, знать, что в любую минуту его могут схватить, отвезти в Париж, где он предстанет перед трибуналом. А что, если его расстреляют?»

Маркиз, пригубив бокал, ответил:

– Маловероятно, что мои услуги понадобятся для спасения других пленников. Лорд Бомонт убеждает меня, что возможности побега теперь ни у кого не осталось. Французам не нравится, когда их выставляют в дураках. И я их понимаю. Должен признать, в прошлом году в результате моих действий они и вправду выглядели по-дурацки.

– Значит, вы больше не будете уезжать? – оживилась Лукреция, не в силах сдержать радость.

Маркиз покачал головой.

– Нет. Бедняги! Им придется оставаться в руках неприятеля до окончания войны. Лорд Бомонт сообщил мне, что наиболее знатных пленников отправляют из Парижа дальше на юг, в Авиньон или Лион.

– Это замечательно! – вырвалось у Лукреции.

Маркиз удивленно посмотрел на нее. Он хотел было ответить ей, но передумал и поднялся из-за стола.

– Я хочу, чтобы вы увидели закат, – сказал он. – Это потрясающее зрелище!

Он проводил Лукрецию из столовой, по дубовой лестнице они поднялись на второй этаж.

Маркиз открыл дверь, и они оказались в комнате, откуда открывался прекрасный вид на море.

В полукруглой комнате было шесть окон, она вся была залита красноватым светом. Солнце медленно погружалось в море. В спокойной водной глади отражались его алые и золотые лучи.

– Какая чудесная комната! Какой великолепный вид! – воскликнула Лукреция.

– Я рад, что вы такого мнения, – ответил маркиз. – Я сам спроектировал ее. Когда я живу здесь, мне кажется, что я плыву в море на большом галеоне.

Лукреция окинула взглядом комнату. Это была спальня. В комнате стояла огромная позолоченная кровать, украшенная резными изображениями дельфинов и других морских существ. Она смотрела в изумлении на необычную кровать, но изумление быстро сменилось восхищением – в жизни она не видела кровати красивее.

– Мой дед купил ее в Италии, – пояснил маркиз. – Я подумал, что она как нельзя лучше подходит для этого дома. Поэтому я перевез ее сюда из Мерлинкура.