Ханна Хауэлл - Если он опасен
— Неужели эти способности настолько страшны, что из-за них матери бросили собственных детей?
— Суеверие до сих пор цветет буйным цветом: Дариус сказал, что ты обладаешь светлой, прозрачной аурой.
— О! — Лорелей не знала, как реагировать на неожиданную оценку. — А это хорошо? Звучит приятно.
— Очень хорошо. А еще он заметил, что ваш дворецкий аурой напоминает военного.
— Вполне подходит. Макса действительно можно считать генерал-майором Санданмора.
— Теперь ты поняла Аргуса?
— Поняла, что он боится брака как огня.
— В некотором роде. Опасается, что если встретит женщину, с которой не захочет расставаться, и женится, то семейная жизнь пойдет вкривь и вкось. Боится душевных страданий и сердечной боли, хотя ни за что не признается в собственной слабости. Страшится найти любовь и вскоре потерять, обрести счастье, а потом бессильно наблюдать, как оно рассыпается.
— Однако вслух ничего подобного не произнесет.
— Никогда. Разве можно? Так немужественно!
Лорелей со смехом покачала головой:
— Даже и не знаю, что делать.
— Надо постараться доказать ему свою любовь и заставить поверить, что не боишься наших способностей и ни за что на свете не предашь и не бросишь собственного ребенка.
— Сомневаюсь, что смогу произнести подобные слова, — пробормотала Лорелей, отлично понимая, что заверения в данном случае напрасны. — Нелегко заставить человека поверить, если он не готов выслушать.
— Согласна. И все-таки не сомневаюсь, что тебе удастся найти единственно возможный путь. — Олимпия легко поднялась и отряхнула юбку. — Прости, что помешала. Я решила, что пришла пора объяснить, почему Аргус до смешного страшится женитьбы. Понимаю, что ты приняла бы предубеждение на свой счет, но это совсем не так. Ни разу не видела, чтобы брат настолько увлекся, что изменил бы строгим правилам. Соблазнить невинную дочь герцога — серьезный шаг.
— Не сказала бы, что сэр Уэрлок действительно меня соблазнил, — попыталась уклониться Лорелей, но в этот миг вспомнила о даре новой подруги. — Святая Дева! — воскликнула она, густо покраснев. — Ты же способна прочитать все, что здесь происходило!
— Да, способна, и все же не прочитала, потому что умею волевым усилием отгораживаться от воспоминаний. Пришлось научиться, иначе давно бы сошла с ума. Нет, мне известно лишь о догадках Яго. Мужчина понимает мужчину. Ну, а еще сработали вещественные доказательства: вчера Аргус весь вечер стряхивал с сюртука листья яблони.
— Наверное, думаешь, что я…
— Думаю, что ты влюблена, а именно в любви остро нуждается брат. Ему необходима та, которая сумеет принять его целиком, — таким, каков он есть. И я искренне желаю ему найти свою единственную. И вот появляешься ты — совсем молодая, неискушенная, но такая смелая! Тебя не пугает даже его странный, таинственный дар, а это означает, что твоя любовь не знает препятствий.
Лорелей решила, что отрицать чувства не имеет смысла.
— Дело в том, что его дар не подействовал ни на меня, ни на Макса.
— Удивительно! Что ж, тем лучше. Мыс братом очень близки. Так сложилось с детства, ведь мы самые младшие в семье, где мать терпеть не могла собственных детей. Порою мне удается понять его лучше, чем он сам себя понимает. А он точно так же чувствует мои мысли и настроения. Уверена: Аргус мечтает о счастливом союзе, о жене, которая навсегда останется и с ним, и с общими детьми.
— А заодно и с теми юными путешественниками, которые явились сюда спасать отца? — с улыбкой уточнила Лорелей.
Олимпия кивнула:
— Да, и с ними тоже — отчасти. Вряд ли мальчики захотят оставить ту жизнь, которую построили вместе с Пенелопой и другими ее воспитанниками. В Радмуре сложилась крепкая любящая семья, хотя и довольно странная по составу. Муж нашей кузины — человек редкой доброты: сумел понять и принять каждого; даже специально перестроил западное крыло своего огромного дома, чтобы все могли жить вместе. Аргус обожает сыновей, а те искренне тянутся к отцу, но в то же время не могут оставить дом, ставший родным. Брат уважает их позицию.
— Да, мальчики и мне сказали, что готовы проводить в доме отца лишь часть времени, потому что не хотят расставаться с остальными. Скорее всего, дети настолько привязаны друг к другу из-за того, что каждый пережил боль предательства и не понаслышке знает, что такое одиночество и страдание.
— Лучше и не скажешь. — Олимпия взглянула на небо. — Темнеет. Думаю, тебе лучше пойти со мной, а потом Тодд проводит тебя до дома. Оставаться здесь одной опасно.
— Путь не слишком прямой.
Лорелей с улыбкой поднялась и тоже старательно отряхнула юбку.
— Да. Но ведь прогуляться не помешает, правда?
Лорелей рассмеялась и пошла рядом с Олимпией, а молчаливый, внимательный Тодд зашагал следом. Почему бы действительно не поучаствовать в игре и не притвориться, что возвращаться без охраны страшно? Тем более что и путь до садового дома короче, чем до главного. Если Аргус захочет поговорить — пожалуйста. А не захочет, так и не надо.
— Вот и Олимпия возвращается, — оповестил Яго, посмотрев в окно. — Причем не одна.
Аргус отложил книгу, которую читал, и встал.
— Что за упрямое создание!
— Несомненно. Но если подумать, то все правильно: разве можно отпускать леди Лорелей без надежного сопровождения? Кажется, Тодд собирается отвести ее домой. — Яго выразительно взглянул на кузена. — Не желаешь сказать пару слов? А то не догонишь!
— Лучше было бы оставить все так, как есть, — буркнул Аргус, однако тут же бросился вслед за мисс Сандан, пока та не успела уйти слишком далеко.
На крыльце он едва не сбил с ног Олимпию, однако, вместо того чтобы извиниться, сердито посоветовал сестре поменьше совать нос в чужие дела и торопливо зашагал по аллее. Он понятия не имел, что сейчас скажет, да и вообще считал, что для обоих будет лучше, если Лорелей продолжит считать его негодяем, от которого лучше держаться подальше. Но отпустить ее почему-то не мог.
— Лорелей. — Он схватил ее за руку и заставил остановиться. — Прошу, давай немного прогуляемся по саду.
Сразу вспомнился вчерашний разговор о старом дубе.
— Зачем? — строго уточнила Лорелей.
Аргус жалобно улыбнулся в надежде вызвать хоть искру симпатии.
— Чтобы немного поговорить.
Он слегка потянул ее за руку, и после короткого сопротивления Лорелей уступила и пошла рядом.
Впрочем, она не забыла оглянуться и посмотреть, где Тодд. Оказалось, что верный слуга уже успел раствориться в сумерках. Да, в делах сердечных все мужчины — союзники. Третий лишний безошибочно чувствует, когда пришла пора незаметно исчезнуть. Твердо решив противостоять желанию мгновенно упасть в объятия Аргуса, мисс Лорелей вырвала руку и пошла на почтительном расстоянии. Дорожка действительно привела к скамейке возле старого дуба.
