Элизабет Хойт - Герцог полуночи
— Вот ты где! — Приблизившись, воскликнула кузина. — Приветствую, Феба. Вы за покупками? — Девушка хотела ответить, но Пенелопа без остановки продолжала: — Вы не представляете, какой скучной была моя обратная поездка в Лондон. Мне не оставалось ничего, кроме вышивания, и я три раза уколола палец. Я просила Блэкберн, чтобы она почитала мне, но у нее совершенно невыразительный голос, не то, что у тебя, дорогая Артемис.
— Наверное, поездка была для тебя сущим мучением, — заметила Артемис, пряча улыбку.
— Конечно, я совсем не против того, что ты остаешься с Фебой, — продолжала Пенелопа, — но… скажи, герцог обратил внимание на мое великодушие?
Артемис приоткрыла губы, но не произнесла ни звука. Потому что к ней внезапно вернулась память. Ведь герцог, — это Максимус! А Пенелопа все еще собиралась заполучить его в мужья. Да-да, несомненно! И кузина ничего не знала — для нее за последние два дня ничего не изменилось.
А вот для нее, Артемис, изменилось все. Она переспала с мужчиной, за которого ее кузина хотела выйти замуж.
И Артемис вдруг захотелось расплакаться. Как же все это несправедливо — и по отношению к Пенелопе, и по отношению к ней самой. Жизнь не должна быть такой сложной. Конечно, ей следовало держаться в стороне — подальше от герцога. Но если она и смогла бы держаться от герцога на расстоянии, то с Максимусом-мужчиной все было совсем иначе.
Несмотря на чувство вины, как ядом отравлявшее ей кровь, она не могла не считать, что Максимус — не как герцог — принадлежит ей, а не Пенелопе.
Во всяком случае, так должно быть.
— …Очень признательна, — говорила Феба. — Артемис, наконец, осознала, что женщины продолжают разговор. — Я действительно вам благодарна за то, что вы позволили ей остаться со мной.
— Ну… только до тех пор, пока она снова не понадобится мне, — сказала Пенелопа таким тоном, будто сожалела о своем благодеянии. И Артемис пронзила острая боль от мысли, что она, возможно, никогда не вернется к кузине.
Но что же хотел от нее Максимус? Чтобы она стала его любовницей? Или она была нужна ему только на одну ночь?
Блэкберн переступила с ноги на ногу, и одна из коробок, которые она держала, покачнулась.
— Что ж, пожалуй, я пойду. — Пенелопа окинула взглядом свои покупки. — Сегодня ужасная толчея, и мне пришлось оставить экипаж за две улицы отсюда, — добавила она нахмурившись.
Когда они попрощались, Артемис еще долго провожала взглядом кузину, из-за чего-то ворчавшую на несчастную Блэкберн.
— Давайте поторопимся, — сказала Феба, коснувшись ее локтя.
— Куда? — с удивлением спросила Артемис, шагая.
— Разве я вам не сказала? — Феба с улыбкой взглянула на нее. — Мы встречаемся с Геро за чаем у Кратерби.
— О-о! — Артемис не смогла скрыть радости. Ей очень нравилась старшая из сестер Баттен, хотя они не были знакомы так близко, как с Фебой.
Через два квартала, сразу за дорогим шляпным магазином над дверью висела выполненная со вкусом эмблема заведения Кратерби. Улыбчивая служанка открыла перед ними дверь, и взгляд Артемис мгновенно остановился на огненно-рыжей голове женщины, сидевшей в углу небольшого кафе.
— Мисс Грейвс! — воскликнула леди Геро Рединг при их приближении. — Какая приятная неожиданность! Я не знала, что сегодня вы будете сопровождать сюда Фебу.
— Леди Пенелопа прислала ее ко мне. — Нащупав стул, Феба присела. — Мы ходили по магазинам.
Геро, закатив глаза, посмотрела на Артемис.
— Надеюсь, она не затащила вас в ту ужасную табачную лавку?
— Ну… — Артемис замялась, не зная, что сказать.
— Она вовсе не ужасная, — заявила Феба. — Кроме того… Как еще я могу порадовать Максимуса нюхательным табаком?
— Максимусу вполне достаточно того табака, который у него есть, — заметила леди Геро. Две молоденькие официантки расставляли перед ними чайные приборы. — И я продолжаю считать, что для незамужней леди совершенно недопустимо, чтобы ее видели в таком месте.
— Но ведь это та самая лавка, в которой ты покупаешь нюхательный табак лорду Гриффину, — возразила Феба.
— Но я уже не молоденькая девушка, — стояла на своем Геро.
— Я могу разливать? — поспешила вмешаться Артемис.
— Да, прошу вас, — чуть смутившись, сказала леди Геро. — О, здесь воздушные пирожные?! Обожаю воздушные пирожные!
— У меня есть кое-что и для тебя. — Феба достала из кармана записную книжку со шмелями.
— Феба, ты прелесть! — Лицо леди Геро озарилось неподдельным восторгом.
Конечно, записная книжка предназначалась не для самой Фебы — вряд ли зрение позволяло ей читать или писать. При этой мысли Артемис стало немного грустно, и она, разливая чай, опустила взгляд, стараясь, чтобы руки не дрожали — не хватало еще облиться горячим чаем!
— Она точно такая же, как та, которой пользовалась мама, — тихо сказала Геро, продолжая рассматривать записную книжку.
— Правда? — Феба подалась вперед.
— М-м-м… разве не помнишь? — Старшая сестра взглянула на младшую. — Я показывала ее, когда ты была в комнате для занятий. Мама пользовалась ею, чтобы не забывать имена. Она ужасно плохо запоминала их, но не желала в этом признаваться, поэтому всегда носила с собой записную книжку и маленький карандаш… — На мгновение голос леди Геро затих, и она уставилась куда-то в пространство — словно видела что-то, находившееся очень далеко от этого уютного кафе. — В ту ночь она забыла ее, а я нашла записную книжку в ее комнате уже через несколько месяцев. — Печально вздохнув, Геро посмотрела на записную книжку. — Она, должно быть, мешала ей — ведь они тогда поехали в театр…
— Я этого не знала, — пробормотала Артемис. — Я думала, их убили в Сент-Джайлзе.
— Да, там, — кивнула леди Геро и, убрав записную книжку, взяла чашку с чаем. — Но почему они там оказались, никто не знает. Ведь Сент-Джайлз совсем не в том направлении… Им следовало идти в другую сторону, когда они с отцом вышли из театра. Более того, они шли пешком, а экипаж стоял за несколько улиц оттуда. Почему они оставили экипаж и почему отправились в Сент-Джайлз — это загадка.
— И ваш брат не знает, почему они отправились туда пешком? — Артемис, нахмурившись, наливала вторую чашку.
Бросив взгляд на Фебу, леди Геро пожала плечами.
— Не знаю… Возможно, он этого не помнит.
— То есть как? — Феба с удивлением посмотрела на сестру.
— Максимус не любит говорить об этом, ты же знаешь… — Леди Геро снова пожала плечами. — И я почти уверена: он не будет говорить о том, что случилось той ночью после заключительного акта спектакля.
