Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца
— Ну, как ты? — встревоженно прошептал Эштон, прижимая ей ко лбу влажный платок.
— Это правда? — едва слышно спросила она. — Я действительно его жена? Или твоя?
Эштон крепко сжал ей руку и посмотрел прямо в глаза Синклеру.
— Я точно знаю, что это Лирин, — решительно заявил он. — Три года назад я женился на ней в Новом Орлеане.
— Этого не может быть! — Малкольм Синклер был столь же неуступчив. — Три года назад ваша жена утонула в Миссисипи. Уверяю вас, что это Ленора, моя жена. Ее силой увезли из дома. Я долго искал ее и наконец напал на ее след в Натчезе. Там я тоже не мог найти ее и решил было, что она потеряна навсегда, но тут столкнулся с вами у гостиницы. Я буквально онемел, увидев, что моя жена целуется с другим мужчиной. — Повернувшись к Лирин, он протянул ей руку. — Ленора, любовь моя. — Ну объясни же ему. Скажи, что ты моя жена.
— Я… не могу… — запинаясь, произнесла Лирин. Голова у нее пошла кругом. — Я знаю… То есть… Мне кажется… Я Лирин.
— Твоя сестра погибла, — настойчиво повторил Синклер. — Разве ты не помнишь?
— Нет, — растерянно прошептала она. — Я ничего не помню.
— Что он сделал с тобой? — закричал Малкольм, яростно поворачиваясь к Эштону. — Не знаю, как ему удалось этого добиться…
— Эштон не имеет никакого отношения к тому, что она потеряла память, — хладнокровно вмешался доктор Пейдж. — Но это правда. Она ничего не помнит, а может, и не вспомнит ничего, что было до того случая.
— До того случая? — удивленно переспросил Малкольм. — Какого случая?
— Ее сбил мой экипаж, — неохотно пояснил Эштон.
— Этого я не знал, — сказал Малкольм, растерянно глядя на Лирин. — Но, находясь в здравом рассудке, я клянусь, что ты Ленора Синклер. Моя жена.
Лирин сплела руки на коленях и отвернулась, избегая его ищущего взгляда. По щекам у нее покатились слезы. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться по-настоящему у всех на глазах.
— Чем вы можете подтвердить свои слова? — воинственно спросил Эштон. — Ясно, что вам знакома семья Сомертонов, но это еще ничего не доказывает. Я говорю, что это Лирин, вы утверждаете, что это Ленора. — Он криво усмехнулся. — Прошу прощения, сэр, но этого мне мало.
— С собой у меня ничего нет…
— Полагаю, в этом нет ничего удивительного, — сардонически заметил Эштон.
— Есть у меня доказательства, — воскликнул Синклер. — Если мне будет позволено еще раз зайти к вам, я представлю их сколько угодно.
— Ах, вот как? Интересно, — сказал Эштон. — Приходите когда угодно, но помните, что вам нелегко будет переубедить меня.
Малкольм нахлобучил шляпу, повернулся на пятках и двинулся прочь, прокладывая себе дорогу среди расступившихся гостей. Повисла мучительная тишина. Крепко обняв жену, которую сотрясала крупная дрожь, Эштон даже не заметил, как толпа гостей отхлынула от павильона. Тетя Дженнифер и Аманда подошли утешить его, но что тут было сказать? Веселье разом утихло, и только на лице Марелды Руссе появилась довольная ухмылка, когда Эштон с Лирин двинулись к дому.
— Ну что, разве я вам не говорила? — насмешливо начала она. Марелда вздернула голову и, увидев, что лицо Эштона перекосила гримаса боли, язвительно улыбнулась. — В чем дело, милый? Вы что, язык проглотили? Или вам нечего сказать?
У Эштона заиграли желваки, Хорэс Тич поежился и потянул Марелду за рукав.
— Пожалуй, нам лучше уйти.
Марелда сердито взглянула на него.
— Слушайте, Хорэс, у вас что, душа всегда в пятках?
Коротышку так и передернуло — ведь Эштон Уингейт был еще достаточно близко, чтобы расслышать это замечание. Хорэс робко отступил и стал теребить свою шотландку, словно не зная, куда деть руки. Марелда тяжело вздохнула, и, смягчившись, взяла его под локоть. Приходилось считаться с тем, что этого человечка еще можно использовать в своих целях.
Лирин вернулась в хозяйскую спальню, и Эштон затворил дверь. Лирин походила по комнате и принялась рассеянно раздеваться. Ощущая тяжесть на сердце, Эштон посмотрел на жену. Он понимал, как ей скверно, но сказать, кроме того, что уже было сказано, ему было нечего.
Лирин вышла из ванной, смыв слезы и распустив волосы. Шелковый пеньюар мягко облегал ее гибкую фигуру. В разрезе соблазнительно виднелась обнаженная грудь. Она-то, наверное, не придавала значения своему виду, но Эштона он не мог оставить равнодушным. Особенно теперь, когда Малкольм Синклер бросил ядовитое зерно сомнения.
— Ты считаешь, что я обманул тебя? — негромко спросил он, когда она на секунду остановилась у окна, задумчиво глядя вдаль.
Лирин повернулась и медленно покачала головой.
— Малкольм Синклер еще ничего не доказал.
Она подошла к нему, проникая взглядом в самые глубины его души. Эштон усадил ее на колени, крепко прижал к себе, поцеловал в грудь и откинулся, с упоением глядя на ее повлажневшие губы. Шелковый пояс, стягивающий халат у талии, соскользнул под его пальцами, а вслед за ним и сам халат. Теперь ничто не мешало ему припасть губами к выпуклостям и холмикам ее душистого тела. Она задрожала при его прикосновении, и жизнь началась снова. В венах вскипела кровь, и они взмыли к таким высотам, на которые никогда не поднимались прежде.
Через два дня Уиллис зашел в гостиную. Привратник был явно взволнован, и все обеспокоенно ожидали, что он скажет.
— Сэр, мистер Эштон… — Его потемневшие грустные глаза обежали комнату, встречаясь с тревожными взглядами собравшихся. — Там двое господ хотят поговорить с вами и хозяйкой. Один — этот мистер Синклер, который уже был здесь, а другой говорит, что он отец миссис Лирин, то есть миссис Леноры.
Лирин вся сжалась, по телу пробежала крупная дрожь.
— Пусть войдут, Уиллис, — сразу посерьезнев, сказал Эштон. — От семьи у меня секретов нет.
— Слушаю, мистер Эштон, — торжественно произнес слуга и, опустив плечи, вышел из комнаты.
Тетя Дженнифер воткнула иглу в шитье, даже не завершив последнего стежка, а Аманда пристально посмотрела на внука, который встал рядом с Лирин. Та не отрывала застывшего взгляда от двери. Эштон опустил руку ей на плечо, и она немного расслабилась. Потершись щекой о его руку, Лирин подняла на него повлажневшие глаза. В настороженной тишине звук приближающихся шагов напоминал гром барабанов, возвещающих начало казни. Лирин выпрямилась и подняла голову, готовая с достоинством встретить гостей.
Малкольм Синклер вошел первым. В левой руке у него были какие-то бумаги, а в правой — довольно большая, завернутая в холст картина. Чуть позади держался седовласый, изящно одетый господин. Он с любопытством огляделся и, заметив Лирин, устремился к ней с протянутыми руками. Ловя ее взгляд, он изо всех сил старался успокоиться, но губы у него дрожали и вообще казалось, он едва держится на ногах. В конце концов он все же взял себя в руки и весело улыбнулся Лирин.
