Мишель Маркос - Искусство порока
— Спасибо, сэр.
В одиннадцать часов следующего утра Атина, Эстер и Маршалл оправились в Ашбернем в карете, на козлах которой сидел Эллиот Кин.
Атина с трудом разобрала, что было написано в записке Маршалла. Почерк был ненамного более разборчив, чем если бы по бумаге прошелся голубь с испачканными чернилами лапками. Ей удалось разобрать слова «поездка» и «Шотландия», и она подскочила от радости. Эстер послала записку мужу, хотя знала, что он вряд ли будет по ней скучать, даже если бы она повсюду сопровождала Атину.
— Вот увидите, вам сразу все понравится, — повторяла Атина всю дорогу, заражая своим возбуждением остальных. — Я не была в Шотландии уже двадцать лет, но воспоминания о нашем поместье Тайна-Койлл так свежи в моей памяти, будто я была там только вчера.
Маршалл скептически поднял бровь.
— Может, это мое воображение, — сказал он, — но мне кажется, к тебе вернулся шотландский акцент.
— Ох нет, — ответила она, и он чуть не подавился смешком.
До самых границ Шотландии погода их баловала, и они отлично провели время. Через четыре дня они въехали в город Джедбург.
Их приветствовали огромные пологие холмы, усеянные стадами черных овец, которые мирно паслись среди изумрудно-зеленой травы. Воздух, наполненный ароматом сырой земли, был свежим и бодрящим. Крошечные домики располагались по краю ферм с их собственными полями, так что с далекого расстояния все выглядело как большое пестрое лоскутное одеяло.
Атина выглянула из окна кареты. Сильный северный ветер растрепал ее волосы, освободив их от всех шпилек, но ей было все равно. Здесь она ощущала себя живой, свободной от ограничений. Она чувствовала, как эта земля притягивает ее, точно так же, как стрелка компаса всегда указывает на север. И теперь, когда она оказалась здесь после такого долгого перерыва, все ее существо пело от радости.
Когда карета подъехала к перекрестку дорог, они почему-то свернули не в сторону графства Эршир, откуда Атина была родом, а продолжили путь на север к Эдинбургу.
Она обернулась к Маршаллу:
— Эллиот должен был свернуть.
Маршалл тяжело вздохнул:
— Мы едем не в Эршир, а в горную часть Шотландии.
— Почему? — разочарованно спросила Атина.
Маршалл ответил не сразу, а потом спросил:
— Твои родители погибли в горах, не так ли?
— Да, но…
— В свете приближающихся свадебных торжеств мне стало очень жаль, что твои родители не могут присутствовать на нашей свадьбе. Поэтому я… я посчитал это данью памяти — посетить то место, где они упокоились навечно.
— О, как это мило! — Она погладила Маршалла по щеке. — Эстер, не правда ли, он самый внимательный и заботливый человек на свете?
— Да, мало кто мог бы сделать такой многозначительный жест, капитан Хоксуорт.
Маршалл нервно улыбнулся, вытерев выступившие на верхней губе капельки пота. Он ведь заранее решил, что лучше, чтобы Атина подольше ни о чем не догадывалась: так их поездка будет более спокойной.
На следующий день, когда карета поднялась по немощеной грунтовой дороге в горы, пейзаж резко изменился. По пути им встречались дома без крыш, развалины некогда процветавших деревень. И это были не археологические остатки, а напоминания о недавно оставленных крестьянских усадьбах.
— Что явилось причиной этого опустошения? — спросила Эстер, пораженная увиденным.
— Богатые и влиятельные, — ответила Атина, — согнали всех мелких арендаторов с их земель и сожгли их дома.
— Зачем?
— Чтобы стать еще богаче и влиятельнее, — с возмущением ответила Атина. — Лендлорды согнали честные, работящие семьи с принадлежавших им земель их предков, чтобы было где пастись овцам.
Атина рассказала, с какой жестокостью все это происходило. Арендаторам говорили, что землю расчистят для «улучшений», а потом выгоняли их из домов. Люди едва успевали спасти то малое, что им принадлежало, как дома сжигали, иногда вместе с остававшимися там стариками и инвалидами. Многие семьи эмигрировали в Англию, некоторые — в Америку. Малую часть населения расселили по побережью, практически под открытым небом, вынудив людей заниматься незнакомым им трудом — рыболовством. Очень немногим удалось построить себе нормальное жилье.
Ночь они провели в Голспи — в одном из рыбацких поселков, о которых рассказывала Атина. Однако наутро Эстер настолько устала, что была не в состоянии проделать последний оставшийся отрезок пути, и Атина настояла на том, чтобы она осталась на постоялом дворе. Атина договорилась с хозяйкой и приказала Эллиоту Кину остаться с Эстер.
Погрузив в карету провизию, Атина и Маршалл отравились вверх по горной дороге к тому месту, где погибли родители Атины. По пути не было почтовых станций, где можно было бы поменять лошадей, так что Маршалл старался не слишком гнать.
К полудню они добрались до местечка Килдэрон. Горный пейзаж был суров, но прекрасен — нетронутая целинная земля, вересковые пустоши, заповедные леса с оленями, ручьи с чистейшей водой. Они напоили лошадей в одном из них, а потом двинулись пешком вверх по течению.
Заслонив глаза ладонью от яркого солнца, Маршалл оглядел горизонт.
— Что делали здесь твои родители? — удивился он.
— Из рассказов дедушки я знаю, что они хотели построить дом в Килдэроне. Мой отец был, к сожалению, игрок и проиграл наше поместье. Дедушка никогда не пропускает случая упомянуть об этом каждый раз, как речь заходит о моем отце. Отец попросил у дедушки одолжить ему немного денег, чтобы купить эту землю, но дедушка отказал ему. Однако отец был очень упрям и продал все, что у него осталось — то, что он не успел проиграть в карты, — с тем чтобы купить здесь землю. Однажды отец с матерью отправились в Килдэрон, чтобы подыскать там дом. Больше я их никогда не видела.
Атина замолчала, и ее взгляд остановился на какой-то точке на горизонте.
Маршалл обнял ее за плечи.
— Что же с ними случилось?
— Их карету окружили горцы… бандиты, мародеры. Они никогда не были опознаны и не попали под суд. Моих родителей случайно нашел проезжавший крестьянин. Они были убиты — застрелены прямо в карете. Лошади и деньги исчезли.
Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
— Мне очень жаль.
Атина тяжело вздохнула.
— Сначала я места себе не находила от горя. Мне было всего десять лет. Но это случилось очень давно, и печаль немного утихла. А теперь… Мне просто их не хватает.
Маршалл кивнул.
— Мое сердце тоже по-прежнему болит по моему отцу. Надеюсь, что настанет время, когда оно перестанет болеть.
