Тесса Дэр - Танец с герцогом
— Ну? — сурово спросил он.
От Амелии не ускользнула перемена в его настроении, и на ее лице отразилось беспокойство. Она отчаянно заморгала, стараясь смотреть куда угодно, только не на мужа. Потянувшись за горшком с маслом, она поспешно произнесла:
— Мне нужно здесь прибраться.
Однако Спенсер схватил ее за запястье.
— Оставь.
Амелия испуганно охнула, но это лишь разожгло снедавшее Спенсера желание. Он хотел, чтобы она охнула снова. И снова. И не только охнула, но и застонала, и захныкала, и выкрикнула его имя.
В глазах Амелии промелькнул страх, и она попыталась высвободиться.
— В таком случае я просто пойду спать.
Спенсеру не составило труда подхватить жену на руки. И испуганный вздох, сорвавшийся с ее губ на этот раз, заставил его кровь закипеть.
— Но только вместе со мной.
Глава 13
— Ты не можешь этого сделать, — запротестовала Амелия, когда Спенсер с легкостью понес ее вверх по лестнице.
Оказавшись на верхней ступеньке, он свернул в сторону ее спальни.
— Ты дал мне слово, — выдохнула Амелия. — Если ты его сейчас нарушишь, я уже никогда не смогу тебе доверять.
— Черт возьми, — прорычал Спенсер, наваливаясь плечом на дверь ее гостиной, — перестань делать вид, что ты этого не хочешь. Ты такая мокрая под платьем, что я это чувствую, даже не дотрагиваясь до тебя.
О Господи, если бы Спенсер сейчас ошибался, его слова исправили бы эту ошибку.
— Я не хочу так, — возразила Амелия чуть менее решительно, чем ей хотелось. Да, она собиралась разделить со Спенсером постель, но не в порыве страсти.
Когда он проносил ее в дверь, Амелии пришлось уткнуться лицом в его грудь, чтобы не удариться головой о притолоку. Кровь бешено пульсировала в самом средоточии ее страсти, перекликаясь с биением сердца Спенсера. Амелия прижалась щекой к его сильной груди, чувствуя себя запуганной, защищенной, желанной и порабощенной.
А Спенсер пронес ее тем временем через всю гостиную и маленькую прихожую в спальню. О Боже. Он действительно намеревался овладеть ею сегодня ночью.
Спенсер остановился прямо перед кроватью и поставил Амелию на ноги.
Покачиваясь от охватившего ее головокружения, девушка произнесла:
— Я думаю… Я думаю, тебе лучше уйти.
Но Спенсер лишь вымученно вздохнул.
— Повернись.
Амелия повернулась и тут же обругала себя за это. Почему она повинуется его высокомерным приказам так безоговорочно? Спенсер сказал «сядь», и она села. Он сказал «встань», и она встала. Он велел ей стянуть лиф платья, и Амелия разделась до пояса быстрее, чем ловкий рыболов сдирает с угря кожу. Ей еще повезло, что он не приказал лечь на кровать, задрать подол и ждать.
Но возможно, Спенсер все хорошо продумал? Или даже попытался поступить благородно и честно?
Амелия была сбита с толку больше, чем когда бы то ни было.
— Посмотри направо, — произнес он. — Что ты там видишь? Рядом с камином?
Амелия в замешательстве всплеснула руками.
— Кресло?
— Между камином и креслом.
— О… — На стене висела серебряная рама, которой не было там прежде. Амелия взяла свечу с прикроватного столика и подошла ближе. — Это…
О Боже. Это была ее вышивка — туго натянутая и вставленная под стекло. Серебро рамки гармонировало с серебряными нитями, вплетенными в изображение, и все вместе это производило неизгладимый эффект. Амелия не могла не признать, что картина получилась восхитительной.
— Ты вставил ее в рамку? — спросила Амелия, глядя на виньетку так, словно не верила собственным глазам. — Но ведь ты сказал, что не позволишь ей находиться в этом доме.
— Я сказал, что не позволю украсить ею сиденье. — Голос Спенсера зазвучал глуше, когда он подошел к жене и встал у нее за спиной.
— Но ведь ты отобрал ее у меня.
— Конечно, потому что ты пригрозила сделать из нее подушку. — Он положил руки на плечи Амелии, и их тяжесть словно послужила упреком. — Подушку, Господи помилуй. Почему эта вещь должна выполнять такую банальную функцию? Она — произведение искусства. А мы в этом доме не сидим на произведениях искусства. Мы вешаем их на стены и восхищаемся ими.
Амелия не знала, что сказать. Слова благодарности вертелись у нее на языке, но она не была уверена, что слова Спенсера можно расценивать как комплимент. Более того, они сильно встревожили ее.
Спенсер развернул жену к себе лицом.
— Ты так хочешь привязать себя к другим людям. Сестра Джека, опекунша Клаудии, хозяйка дома. Ты набросилась на меня за то, что я не обращаюсь с тобой как со своими лошадьми, со своей собственностью. Что не ценю тебя за то, что ты умеешь составлять меню и организовывать музыкальные вечера. — Спенсер нетерпеливо указал на вышивку. — С первой минуты нашего знакомства ты сопротивлялась мне, провоцировала меня, требовала моего уважения. А потом мы приехали в Брэкстон-Холл и здесь… Знаешь, это как если бы ты хотела стать подушкой для кресла. Ты досадуешь на меня за то, что я не хочу на тебе сидеть.
Дернув плечом, Амелия сбросила руку Спенсера.
— Ты не имеешь права…
— О, я имею право. — Он забрал из руки Амелии свечу и поставил ее на каминную полку. — Я твой господин и твой муж, и я имею все права на то, что отказываюсь делать. Пока.
От последнего слова по спине Амелии пробежал холодок.
Голодный, внушавший опасения взгляд Спенсера, казалось, прожигал ее насквозь.
— Многое скрывается за взглядом этих очаровательных голубых глаз, только вот связь между этими восхитительными ушками и выдающимся мозгом повреждена. Ибо когда я называю тебя Амелией, ты слышишь лишь слово «просто». Поверь, на «просто» женщине я мог бы жениться еще несколько лет назад.
У нее все еще есть колени? А если есть, то почему она их не чувствует?
Спенсер попросил верить ему? Поверить в то, что у нее очаровательные глаза, восхитительные уши и выдающийся мозг? Восхитительная. Она. Поверить в то, что богатый привлекательный герцог откладывал женитьбу лишь для того, чтобы она — обедневшая, дерзкая старая дева — заставила его передумать?
Теперь слова Спенсера не просто беспокоили Амелию. Они угрожали всему, что она знала о себе самой, и всему, что она знала о нем.
Хотя, если признаться, она знала о своем муже слишком мало.
— Какое предсказуемое высокомерие, — произнесла Амелия, ткнув пальцем в грудь мужа. Ребячливый жест, но Амелии по какой-то непостижимой причине было необходимо дотронуться до Спенсера. — Какое неприкрытое лицемерие. Ты стоишь здесь, анализируешь мой характер, делая вид, будто понимаешь мои сокровенные мысли и чаяния? И это говорит человек, который обожает лошадей, но при этом не знает, как обнять собственную жену.
