Если я король, ты будешь королевой - Ирма Гринёва
Странность №3. Все операции с акциями и другими ценными бумагами осуществлялись Трикстером Смитом на протяжении последних десяти лет через контору «Legs&horns»12. И всегда с, мягко скажем, не очень хорошим итогом для семьи Беркерри. Так зачем продолжать пользоваться с маниакальным упорством недоброкачественными услугами?
Здесь Экчери сделал однозначный вывод: Трикстер Смит целенаправленно и злонамеренно обкрадывал леди и мисс Беркерри. Вводил их в заблуждение по поводу их материального положения. Они – жертвы коварного мошенника. И их надо спасать! Последнее Экчери в докладе боссу не высказал, конечно. Вряд ли сэр Гамильтон будет когда-либо действовать, исходя из морально-этических соображений.
Странность №4. Почерк работы конторы «Legs&horns» в точности повторяет почерк работы «Horns&hooves», с той лишь разницей, что одна работает во всех графствах вокруг Беркшира, но не лезет в его торги, а другая располагается в Бакинге и активно занимается делами внутри Беркшира.
У Экчери перед глазами лежала карта Англии с уже отмеченными вокруг Беркшира графствами. Добавив к «Horns&hooves» контору «Legs&horns» (схожие названия, не так ли?), вокруг Беркшира образовывался замкнутый круг. Единственное имя, которое связывало эти две конторы и семью Беркерри, было Трикстер Смит. И не потому ли агенты никак не могут выйти на главаря мошеннических цепочек, что они уже на него вышли? Оно у них под носом, а они всё копают и копают вглубь и вширь? Но пусть выводы делает босс. И Экчери отправился на доклад к мистеру Гамильтону.
Реакция хозяина Экчери удивила. Это уже была пятая странность за сегодня. Кемп Гамильтон сначала расхохотался, чего его секретарь никогда не видел и не слышал, а потом грохнул кулаком по столу. Процедил сквозь зубы:
– Свободен!
Через 2 часа позвал к себе в кабинет и распорядился купить ему билет на ближайший пароход до Англии. Один билет, значит, собирался отправиться в Англию без него, Экчери, своего секретаря и помощника. Экчери расстроился, потому что это означало только одно – им не довольны, его увольняют. Он, конечно, не идеальный работник, и совершает иногда промахи… Ну, ладно, будем к себе строже – ошибки. Но ведь не настолько страшные, чтобы его увольнять?!?
Экчери ещё несколько раз за рабочий день заходил в кабинет босса по разным делам, топтался, пыхтел, горя желанием спросить о своей судьбе и не зная, как начать, и, наконец, решился:
– Сэр Гамильтон, разрешите Вас спросить?
Хозяин вскинулся и посмотрел на своего помощника своим фирменным цепким взглядом.
– Вы не довольны моей работой?
Брови босса приподнялись в недоумении. Никто никогда не задавал ему подобного вопроса. Если сотрудник работал хорошо, то его попросту не возникало. А если нерадивого работника увольняли, то задавать его было некому. Экчери, как и в большинстве случаев, понял своего хозяина без слов, и поспешил пояснить:
– Вы заказали билет в Англию только для себя. Меня с собой не берёте. Следовательно, я остаюсь не у дел. Я в чём-то провинился?
Кемп отвернулся к окну, побарабанил пальцами по столу. Ему нравился этот мальчик. Он был не глуп, скромен, сообразителен, хорошо воспитан, трудолюбив, кажется, честен. А ещё он был, также как и Кемп, из низов общества. В Америке это не играло такую существенную роль, как в Англии, где до сих пор на первом месте стоял твой титул, а потом уже всё остальное – богатство, ум, образование. Конечно, лучше бы это было всё в одном флаконе, но и одного – титула, было достаточно, чтобы крутиться в высшем свете. В Америке же правили только деньги, не важно, каким путём добытые – трудом, шальной удачей, мошенничеством или преступлением. Деньги у Кемпа были. Заработанные каторжным трудом, потом и кровью. А, следовательно, было и положение в обществе. И всё это он был готов поставить на кон ради маленького домика в Гемпшире, в глухом и безлюдном краю старой Англии. Его родного гнезда, вероломно отнятого 25 лет назад. Все эти годы он упрямо шёл к своей цели, не обращая внимания на трудности и лишения. Один, без поддержки семьи, верных друзей или любимой. Да ещё и тащил на своих плечах младшего брата. Только о нём он привык заботиться. Больше ни о ком.
– Я дам тебе хорошую рекомендацию.
– Значит, Вы всё-таки меня увольняете, – обречённо произнёс Экчери.
Кемпу нравился этот мальчик, но брать на себя ответственность ещё и за него? Нет! Он ещё молод и не понимает, что такое оторваться от своих корней, что такое лишиться родины, что такое остаться без семьи, без друзей. Без всех тех тонких и незаметных, пока они есть, нитей, которые опутывают тебя и защищают, и без которых так страшно и одиноко, когда они рвутся… Об этом думал Кемп, глядя на понуро стоящего перед ним секретаря. Но вслух сказал то, в чём ещё сам не был уверен до конца:
– Я больше не вернусь в Америку.
Экчери замер на мгновение, не ожидая услышать такой ответ, но произнёс твёрдо:
– Я уверен, что буду полезен Вам в Англии, сэр Гамильтон.
Кемп побарабанил по столу, взглянул исподлобья на своего помощника и поправил:
– В Англии говорят «мистер».
Экчери просветлел лицом – ведь это означало, что он добился своего! Его не увольняют! Ему позволяют быть рядом с боссом! Ему разрешают отбыть вместе с ним в Англию!
– Я запомню, мистер Гамильтон! – с поклоном ответил Экчери и вышел из кабинета хозяина.
10 – в переводе – «поворачивающийся, крутящийся»
11 – в переводе – «обманщик, ловкач»
12 – в переводе – «Рожки да ножки». Отсылка к русской народной детской песенке «Жил был у бабушки серенький козлик» (из Википедии)
7
Все 3 недели плаванья Экчери провёл в мучениях. Его не отпускала морская болезнь. Кемпу пришлось нанять своему секретарю сиделку из тех пассажиров нижней палубы, которых посоветовал судовой врач. Так-то он был «полезен» боссу, – мучила Экчери совесть, но поделать ничего не мог.
Кемп же и во время плаванья продолжал заниматься делами. Он договорился с капитаном парохода о возможности использовать судовые средства связи, и получал телефонограммы, как из Америки, так и из Англии от агентов Экчери.
Из Америки ничего из ряда вон выходящего
