Николь Фосселер - По ту сторону Нила
– Эй, Хаймор! Если не трусишь, повтори-ка нам, что ты там шептал с задней парты!
Водянистые глаза Фредди Хаймора забегали. Встретив насмешливый взгляд Ройстона, а затем сердитый Саймона, он перевел их на Стивена и наконец остановил на затылке Джереми, избегая смотреть Хейнсворту в лицо.
– Пожалуйста! – Хаймор развел руками. – Все и так знают, что я думаю по этому поводу. Такой каналье, как Данверс, здесь не место…
– Э, нет, – грозя пальцем, оборвал его Леонард и показал на Джереми. – Ты должен сказать это не мне, а ему. Причем прямо в лицо… Коль скоро уделяешь такое внимание вопросам чести и всему такому, – язвительно добавил он со все той же обворожительной улыбкой.
– Оставь его, Лен, – вмешался Джереми, нервно поправляя пряжку на портфеле.
Бросив испытующий взгляд на Фредди, Леонард наконец убрал ногу и дал кадетам пройти.
– Ты же знаешь, я и Сис очень рассчитываем на тебя. – Леонард снова повернулся к Джереми.
Тот задумчиво поглаживал пальцем трещины на кожаном боку портфеля.
– Не бойся! – Леонард толкнул его плечом. – Все будет просто и непринужденно… Ну, или почти непринужденно, – поправился он, заметив язвительную усмешку на губах друга. – Я с радостью одолжу тебе фрак.
– Ты ведь не станешь пренебрегать нашим блистательным обществом… – возмущенно возвысил голос Ройстон.
– И не менее блистательным обществом наших девушек… – добавил Саймон.
– И дам… – снова подхватил Ройстон, подняв брови, – только ради того, чтобы все выходные торчать в этой дыре! – закончил он, грозя пальцем Джереми. – Только не говори, что тебе надо учиться! Ты уже сейчас с ходу сдал бы все экзамены, в отличие от нас, бедных, вынужденных зубрить в поте лица своего…
– Бекки тоже приглашена, правда, Стивен? – Леонард подмигнул приятелю.
– Я познакомлю тебя с Адой, она как раз только что вернулась домой, – покраснев, поспешил добавить Стивен.
Несколько мгновений Джереми молчал, смущенный их смешками. Пара карих глаз, запах свежего сена, клевера и примулы…
Он вскочил, схватившись за портфель.
– Посмотрим.
3
Птичий гомон наполнял воздух, сладкий от согретой солнцем листвы, с терпким привкусом произраставших на грядках пряностей. Сейчас, в середине дня, красками этого сада можно было дышать в буквальном смысле этого слова: шафраном ярко-желтой календулы и ультрамарином живокости, нежным фиолетом флоксов и пурпуром последних тюльпанов. Издалека донесся металлический звук рожка, возвестивший о прибытии запряженного четверкой почтового дилижанса, чей маршрут пролегал мимо Шамлей Грин.
Четыре сотни акров в добрых пяти милях к юго-западу от Гилфорда – довольно скромное землевладение, хотя и с богатым прошлым. В те времена, когда Вильгельм Завоеватель ступил на британскую землю, Шамеле – так тогда оно называлось – было частью угодий Бенедиктинского аббатства Чертси, пока Генрих VIII, упразднивший в Англии монастыри, не подарил его одному из своих придворных, точнее, его жене, более известной под именем «красотка Энн».
Это была обильная, плодородная земля с сочными пастбищами для коров и овец. Здешние поля давали богатые урожаи пшеницы, овса, ячменя и мангольда, а позже на них стали выращивать еще и картофель, и репу, в то время как роскошные дубовые леса служили источником ценных пород древесины. Последние сто тридцать лет эта земля принадлежала семье Норбери, ее приобрел дедушка полковника, капитан дальнего плавания, служивший в Ост-Индской компании.
В тот день трелям синиц и малиновок вторил нежный звон фарфора и столового серебра, похожий на позвякивание маленьких колокольчиков, а также четыре высоких женских голоса, доносившихся из сада, где был накрыт стол. Сидя над своей тарелкой, Ада то и дело поглядывала в сторону дома, в котором родилась и выросла. Он остался таким, каким она его помнила, как снаружи, так и внутри. Именно таким его более сотни лет назад выстроил сын того самого капитана Норбери.
Красный кирпич фасада на фоне ясной зелени газонов и темной дубовой листвы уже издали бросался в глаза. Контраст подчеркивался белыми рамами зарешеченных окон, такого же цвета фризами по низу гонтовой крыши и многочисленными белыми трубами на ней. Главным принципом при проектировании этого дома стала целесообразность. Главное здание с парадным входом обрамляли невысокие строения, образуя продолговатый внутренний двор, из которого можно было легко попасть в любую часть дома. Образец практичности и элегантной простоты снаружи, изнутри он был декорирован не без некоторой вычурности. В интерьерах преобладали зеленый, белый и приглушенно-красный. Многочисленные панели и панно с якорями, дельфинами, рыбами, раковинами, тритонами и трезубцами, нимфами и нептунами украшали стены, потолок и лестницы, задавая главную тему оформлению – морскую.
В комнате Ады с обоями в розочку также ничего не изменилось. Разве что на ночном столике, рядом с коробкой ее любимой карамели, появился букет полевых цветов, поставленный здесь по случаю ее возвращения. Чувствуя, насколько плохо парижский гардероб вписывается в эту домашнюю обстановку, Ада с удовольствием сменила дорожный костюм на старое летнее платье. К обеду она снова распустила свои прямые каштановые волосы с рыжеватым отливом, которые так тщательно убирала утром. Лишь подколола на затылке несколько прядей, чтобы не падали на лицо. Все как тогда.
– Хочешь мясного пирога, Бекки?
Констанс Норбери показала на блюдо, где в подливе из мелконарезанных белых грибов, приправленных луком и мятой, возлежал уже наполовину съеденный рулет из теста, начиненный рубленым ягненком и говяжьими почками. Любимое блюдо Ады, приготовленное кухаркой Бертой специально для нее. Бекки с трудом оторвала взгляд от роскошных остатков на блюде.
– Благодарю, леди Норбери. Боюсь, не влезу в воскресенье в новое платье.
Ада проглотила последний кусочек со своей тарелки.
– А что у нас намечается на воскресенье?
– Хейнсворты пригласили в Гивонс Гров. – Грейс сделала глоток из стакана. – Ничего особенного, только друзья и соседи.
– А мне можно, мама?
На Аду воззрились три пары удивленных глаз.
– Но ты же раньше никогда не ездила! – воскликнула Бекки.
У нее был высокий, вкрадчивый голос, нежный, как сахарное суфле.
– А теперь вот мне захотелось! – неожиданно резко парировала Ада.
Руки Грейс обвились вокруг ее талии, так что у Ады приятно защекотало в желудке. Вероятно, месяцы пребывания за границей не прошли даром и чудо, которого все они так долго ждали, наконец произошло. Неужели Ада перестала чураться людей и привычка держаться за мамину юбку навсегда осталась в прошлом?
