Татьяна Алексеева - Резанов и Кончита. 35 лет ожидания
Кортеж величественно проехал мимо нескольких костров, а потом кучер одного из передних экипажей начал сильнее нахлестывать четверку лошадей, которые тут же прибавили шагу и вскоре понеслись по снегу проворной рысью. Экипаж вырвался вперед, оставив другие, медленно ползущие сани далеко позади, промчался по степи до самого последнего из разложенных костров и остановился. Из него выскочили несколько человек в меховых тулупах, и вокруг костра закипела работа: прямо на снег выгрузили несколько сияющих медью начищенных самоваров, над которыми вскоре тоже начал клубиться легкий дымок, рядом с ними поставили большие плетеные корзины, из которых вкусно пахло пирожными и сладкими булками, зазвенели стаканы, зазвякали тяжелые серебряные подносы…
Остальные сани тем временем медленно приближались к расставленным вокруг костра раскаленным самоварам. Некоторые из них проехали немного дальше, некоторые остановились, так и не добравшись до этого костра, а двигавшийся в середине самый большой и богатый экипаж-дом замер в точности рядом с ним. Распоряжавшийся чаепитием мужчина уже расставлял на одном из подносов дымящиеся паром стаканы, помогавшая ему молодая барышня в черном полушубке раскладывала на том же подносе шелковую салфетку, на которую еще один слуга выложил несколько пухлых кремовых пирожных. Девушка подхватила поднос и, слегка отклонившись назад под его тяжестью, осторожно, но быстро пошла по глубокому снегу к большой карете.
– Аккуратней! – крикнул ей подъехавший к главному экипажу на красивой гнедой лошади молодой человек. Но было уже поздно – служанка шла прямо на небольшую занесенную снегом кочку, увидеть которую ей не давал загораживавший обзор поднос. Другие придворные, обернувшиеся на окрик всадника, были не настолько близко к барышне, чтобы остановить ее, а сама она, услышав его, только вздрогнула, но при этом продолжила двигаться вперед. Столкновение с коварным бугорком и падение на землю вместе с полными кипятка стаканами казались неизбежными.
Молодой человек успел подскакать к ней вплотную, нагнуться и выбить поднос у нее из рук всего за мгновение до того, как она споткнулась и, беспомощно взмахнув руками, упала на спину. Поднос отлетел далеко в сторону, именно туда, где не было людей, и тяжело плюхнулся в невысокий сугроб. На белоснежном снегу быстро расплылись уродливые коричневые пятна горячего чая, один из стаканов со звоном разбился, налетев на что-то твердое. Кто-то испуганно ахнул.
Молодой всадник спешился и, наклонившись к барахтавшейся в снегу служанке, бережно подхватил ее под руки, помогая встать. Та тихо охнула и, как только вновь почувствовала под ногами твердую землю, смущенно отшатнулась назад, опустив голову.
– Не ушиблись? – деловито спросил ее молодой человек.
Девушка посмотрела на упавший поднос, к которому уже спешили другие слуги, потом на кочку, из-за которой она едва не обожглась чаем, и лишь после этого робко подняла глаза на своего спасителя. Остальные придворные за ее спиной, возившиеся с самоваром и уже готовившие новый поднос со стаканами и пирожными и подбиравшие улетевшую в сугроб посуду, негромко, но бурно обсуждали случившееся.
– Нет, господин Резанов, – покачала служанка головой и, снова засмущавшись, принялась стряхивать снег с полушубка и юбки.
– Господин Резанов, как всегда, оказался героем, – послышался из большой кареты приглушенный закрытыми дверцами низкий женский голос. Гомон слуг мгновенно стих, а девушка, ставшая причиной вызвавшего столько шума происшествия, окончательно перепугалась и еще ниже опустила голову. Молодой человек повернулся к карете и почтительно поклонился начавшим открываться дверям.
Из кареты выглянула полная дама лет сорока, закутанная в темную бобровую шубу и такую же пушистую шапку. Ее некрасивое, но выразительное лицо было спокойным – она уже выглянула в окно кареты и видела, что никто из участников этого маленького происшествия не пострадал.
– Государыня императрица хочет знать, не обжегся ли кто-нибудь чаем? – спросила она, тем не менее по очереди разглядывая обоих виновников переполоха.
– Не извольте беспокоиться, госпожа Анна Степановна! – заверил ее молодой человек. Девушка, все еще испуганная и смущенная, пробормотала что-то неразборчивое, старательно мотая головой. Анна Степановна смерила ее снисходительным взглядом, усмехнулась и вновь посмотрела на Резанова.
– Государыня приглашает вас в карету. Чтобы вы сами могли рассказать, как вам удался ваш очередной подвиг. А еще, – дама чуть повысила голос, – мы бы все-таки хотели чаю с пирожными!
Слуга, распоряжавшийся разливанием чая, уже подготовил новый поднос и лишь ждал удобного момента, чтобы отнести его в карету императрицы. Анна Степановна, заметив его краем глаза, быстро кивнула, продолжая, однако, смотреть на Резанова. Тот в ответ еще раз, теперь уже не так низко, поклонился:
– Сию минуту, госпожа!
Он поискал глазами свою лошадь, которая, оставшись без присмотра, уже подошла к корзинам со сладостями и несмело принюхивалась к одной из них, должно быть, рассчитывая, что кто-нибудь из суетящихся вокруг людей не откажет ей в скромном угощении. Подхватив болтающуюся уздечку, Резанов повел лошадь к другим коням уже спешившихся охранников. По дороге он незаметно сунул руку в прикрепленную к седлу небольшую сумку, достал оттуда кусок сладкой булки и сунул его лошади под нос. Та наградила его благодарным взглядом и в один миг сжевала предложенное лакомство.
Молодой человек привязал лошадь к одному из экипажей, следовавших за императорским, и вернулся к роскошной карете, из которой по-прежнему выглядывала Анна Степановна Протасова, самая верная и любимая фрейлина царицы Екатерины Второй.
– Государыня вас ждет, – сказала она Резанову, отступая в глубь кареты, и он поднялся по искусно сделанным откидным ступенькам в передвижные царские «покои».
О том, что внутри карета выглядит как самый настоящий жилой дом с таким высоким потолком, что в ней можно свободно выпрямиться в полный рост, он слышал еще в самом начале путешествия, но убедиться в этом лично ему еще ни разу не удавалось. Теперь же он собственными глазами увидел, что фрейлины и другие приближенные императрицы, удостоившиеся чести проехать вместе с ней часть пути, нисколько не преувеличивали. Потолок кареты действительно позволял Резанову, несмотря на его богатырский рост, стоять совершенно свободно, не рискуя удариться о него макушкой. Впрочем, первым делом молодой гвардеец не забыл поклониться закутанной в меха хозяйке чудо-дома на полозьях и лишь после этого позволил себе украдкой оглядеть внутреннюю обстановку этого жилища.
