Диана Хэвиланд - Наперекор стихии
Отбросив тревогу, она быстро заговорила:
— Остров Провидения — мой дом. Я не люблю города. Даже Нассау, с тех пор как он наполнился чужими — беженцами, спекулянтами…
— Каперами? — подкинул капитан. Теперь его глаза смотрели игриво, почти мальчишески. Он поглядел на виноградник, волны, блестевшие густым пурпуром далеко за рифами и подкатывавшие к берегу в мягком бирюзово-изумрудном сиянии. — Да уж, Ливерпуль совсем не похож на этот город, — согласился Брайн. — Там холодно, постоянные туманы, грязно. Но у вас нет выбора.
— Но я не могу… Я не хочу… Поинзиана — вот единственное место, где я хотела бы жить.
— К сожалению, в ближайшее время она вряд ли будет принадлежать вам…
— Я обязательно найду выход! Обязательно!
— Не будьте наивной. Даже если вы скопите достаточную сумму, чтобы купить имение, нужно будет содержать огромное хозяйство и все такое прочее… — Брайн оборвал свою речь и посмотрел на Селену с таким вниманием и проницательностью, что, смутившись, девушка опустила глаза. — К тому же, — добавил он мягко, — ваша молодость не заслуживает заключения в доме, где не будет ничего, кроме воспоминаний.
Неожиданная сердечность, душевная мягкость голоса капитана тронули девушку. Но вспомнив недавний разговор с Томасом Лиолом, Селена спросила с нехарактерной для себя прямотой:
— Скажите, капитан, почему вы тратите на меня время, вместо того чтобы заниматься собственными делами?
— Потому что Марк плавал на моем корабле. Вы — его сестра, и я, как капитан, чувствую ответственность перед вами.
— Ответственность? — переспросила удивленная Селена. — Если бы у вас когда-нибудь было чувство ответственности, неопытному юноше не пришлось бы отправляться в опасное плавание.
— Марку было девятнадцать, — напомнил Брайн.
— Если бы не вы, мой брат находился бы сейчас дома, рядом со мной, а не лежал на морском дне, — дрожа всем телом, продолжала упрекать задетая за живое девушка. — Он был бы сейчас жив!
— Вы не правы, упрекая меня в его смерти.
— Он умер на борту вашего корабля, капитан Маккорд!
— Марк действительно умер на борту «Хирона», но не во время исполнения обязанностей, — ответил Брайн резко и угрюмо уставился на пустынный пляж.
Селена неожиданно поймала себя на мысли, что не знает, при каких обстоятельствах умер брат.
— Расскажите, как умер мой брат! Я хочу это знать.
— Но я достаточно рассказал вам. Берите деньги и отправляйтесь в Ливерпуль. Вы можете начать там новую жизнь. — Селена решительно покачала головой. — Пообещайте хотя бы подумать над этим.
— Ни за что, до тех пор, пока вы не расскажете, как умер Марк.
— Ну, хорошо. Я расскажу вам. Я расскажу вам все! — Голос Брайна кипел яростью. — Может быть, тогда вы сделаете так, как он просил. — Тон, взгляд, злость, наконец, ненависть капитана заставили девушку поежиться, но отступать было уже поздно. — Марк был зарезан в одной из… в одной таверне, можно назвать это и так, на побережье Гаваны. Там была кубинка по имени… Не важно. Марк не поделил ее с испанским матросом… Ваш брат был безоружен и к тому же сильно пьян…
При других обстоятельствах прямота капитана смутила бы девушку, но теперь это не имело значения.
Можно назвать и таверной… Или публичным домом?
Марк не погиб с достоинством во время сражения, он не был убит во время исполнения служебного долга, брат даже не умер от несчастного случая во время обычных корабельных дел: не упал с мачты, не был раздавлен грузом. Нет! Марк встретил смерть в позорном месте, в пьяной драке из-за какой-то грязной кубинской проститутки…
— Прошу прощения. Но вы настаивали. Теперь вы знаете…
Сдерживая тошноту и слезы, девушка осторожно спросила:
— Марк умер в… в…
— Он умер на борту «Хирона». Пара корабельных товарищей доставила его на корабль. Меня не было в тот момент на корабле, я договаривался с одним кубинским торговцем о покупке угля для нашей машины. Но корабельный хирург сделал все, что мог. — Брайн потряс головой. — С такой раной, как у него, невозможно было выжить.
— Куда он был ранен? Он долго мучился?
— Во имя Бога, Селена, давайте прекратим это!
— Расскажите мне. — Девушка сжала руки, моля об ответе.
— Испанец целился Марку в сердце, но удар пришелся ниже, и нож, пройдя сквозь ребра, вошел в желудок. — Селена простонала, но Брайн продолжал: — Когда я вернулся через несколько часов, хирург сказал, что пытался дать вашему брату опиум… Это могло облегчить страдания. Но Марк отказался. Все это время он метался в горячке, но отказался принять опиум, потому что вы…
— Из-за меня?!
— Марк сумел сохранить свой рассудок до моего прихода, чтобы сказать мне имя и адрес вашего дядюшки, а также просьбу, которую вы недавно слышали. Он взял с меня слово, что я встречусь с вами при возвращении из плавания.
Селена с трудом сдерживала рыдания. Нет! Только не сейчас и не здесь!
— Разумеется, Марк был безрассудным человеком, — вздохнул тяжело Брайн. — Но столько же в нем было мужества и отваги. А еще… а еще в его сердце была огромная любовь к вам.
Терпение лопнуло… Быстро поднявшись, не обращая внимания на длинную, пышную юбку, Селена спрыгнула с кареты и, не желая показывать Брайну Маккорду свою слабость, не желая делить ни с кем, тем более с этим холодным, высокомерным человеком свою боль, спотыкаясь в вязком, сыром песке, поспешила к винограднику.
Внезапно крепкая рука легла на талию. После короткой, бессмысленной попытки высвободиться девушка сдалась.
— Идите ко мне.
Брайн прижал голову девушки к своему плечу, откинул назад шляпку и начал гладить яркие, еще уложенные в прическу рыжие волосы. Хрупкое тело задрожало от рыданий, выдавливая со слезами незаглушаемую горечь. Постепенно, по мере того как истощались слезы, истощалась и боль, наполнив грудь одной лишь тяжелой усталостью.
Измученная и опустошенная, Селена уже не сопротивлялась, когда холодный и высокомерный человек, полуобняв, повел ее в сторону экипажа. Теперь в его прикосновении было что-то приятное и уютное.
Мягкий, тропический вечер начал укрывать побережье легкой синевой, когда коляска с двумя, теперь уже близкими, людьми тронулась по направлению к Нассау. Впервые с той минуты, когда Селена узнала о смерти брата, у нее появился человек, разделивший с ней невыносимую боль потери. И хотя на задворках души все еще скребла неприятная боль, большая ее часть все же ушла. Ушла прочь. Ушла безвозвратно.
Брайн дотронулся до руки девушки.
— Надеюсь, теперь вы исполните последнее желание брата? Почему вы не хотите ехать в Ливерпуль и начать там новую жизнь?
