Джулия Куин - Виконт, который любил меня
– Только на прошлой неделе мистер Бербрук назвал тебя ангелом в голубом, тем более что это платье как раз в тон твоим глазам.
Эдвина удивленно вскинула брови:
– Мистер Бербрук действительно сказал это?! Тебе?
Кейт подняла голову.
– Конечно. Все твои поклонники пытаются передать комплименты через меня.
– Правда? Но почему?!
Кейт улыбнулась медленно и снисходительно:
– Возможно, Эдвина, это как-то связано с тем, что на музыкальном утреннике у Смайт-Смитов ты объявила всем присутствующим, что никогда не выйдешь замуж без благословения сестры.
Щеки Эдвины слегка порозовели.
– И вовсе не всем присутствующим, – пробормотала она.
– А вот это значения уже не имеет. Сплетни распространяются со скоростью лесного пожара. В то время я даже не была в комнате, а услышала обо всем ровно через две минуты после твоей тирады.
Эдвина скрестила руки на груди и громко фыркнула, в точности как старшая сестра.
– Так вот, я сказала чистую правду, и мне все равно, кто об этом знает! От меня, разумеется, ожидают, что я сделаю блестящую и успешную партию, но зачем выходить замуж за того, кто будет со мной плохо обращаться? Мне совершенно нет необходимости в подобном браке. Всякий, у кого хватит мужества произвести на тебя впечатление, будет достоин моего внимания.
– Разве на меня так сложно произвести впечатление?
Сестры переглянулись и одновременно произнесли:
– Почти невозможно.
Но хотя Кейт смеялась вместе с Эдвиной, в душе не умолкал назойливый голосок совести. Все три дамы Шеффилд знали, что именно Эдвина поймает аристократа и выйдет замуж за огромное состояние. Именно от Эдвины зависит, чтобы семья не жила в благородной бедности. Эдвина была красавицей, тогда как Кейт…
Кейт была Кейт. И ничего больше.
Но Кейт не завидовала. Не протестовала. Красота Эдвины была просто жизненным фактом. И Кейт приходилось смиряться с некоторыми неоспоримыми истинами. Танцуя вальс, она постоянно пыталась вести партнера. Она всегда будет бояться грозы, как бы ни уверяла себя, что это глупое ребячество. И что бы она ни надела, как бы ни причесалась, сколько бы ни нащипывала щеки, чтобы они выглядели румяными, все равно никогда не будет такой хорошенькой, как Эдвина.
Кроме того, Кейт не была уверена, что ей нравится то внимание, которое уделяли Эдвине назойливые поклонники. Да и не по душе ей было сознание того, что ей придется выйти замуж по расчету, чтобы обеспечить мать и сестру.
– Эдвина, – серьезно заверила Кейт, – тебе вовсе ни к чему выходить замуж за того, кто тебе не нравится. И ты это знаешь.
Эдвина молча кивнула, и сестре показалось, что она вот-вот заплачет.
– Если решишь, что ни один холостой джентльмен в этом городе недостаточно хорош для тебя, значит, будь что будет. Мы просто вернемся в Сомерсет и станем довольствоваться обществом друг друга. Мне лично больше никого и не нужно.
– Мне тоже, – прошептала Эдвина.
– А если ты найдешь мужчину, которого полюбишь, мы с Мэри будем в восторге. Ты совершенно спокойно можешь оставить нас вдвоем. Как тебе известно, мы прекрасно ладим.
– Но вдруг и ты найдешь себе жениха? – предположила Эдвина.
Кейт слегка искривила губы в легкой улыбке.
– Вполне возможно, – неохотно признала она, понимая, что скорее всего это неправда. Конечно, она не хотела всю жизнь оставаться старой девой, но очень сомнительно, что в Лондоне для нее найдется муж.
– Вероятно, один из твоих обезумевших поклонников обратится ко мне, как только поймет, что ты недосягаема, – поддела она.
Эдвина ударила ее подушкой:
– Не будь глупой!
– Вовсе нет! – запротестовала Кейт. И она была права. Откровенно говоря, это вполне возможный исход их поездки сюда и единственный способ, которым она сумеет найти мужа в городе.
– Знаешь, за какого человека я хотела бы выйти замуж? – мечтательно выдохнула Эдвина.
Кейт покачала головой.
– За ученого.
– Ученого?!
– Ученого, – твердо повторила Эдвина.
Кейт смущенно откашлялась:
– Не уверена, что ты найдешь много таких в Лондоне, да еще во время сезона.
– Знаю, – уныло ответила Эдвина. – Но, правду говоря, и тебе это известно, хотя мне нельзя говорить об этом вслух, – я настоящий книжный червь. И с куда большим удовольствием проводила бы время в библиотеке, вместо того чтобы выставлять себя напоказ в Гайд-парке. И хотела бы прожить жизнь с человеком, которому так же, как и мне, нравятся науки.
– Ты права. Хммм…
Мысли Кейт лихорадочно метались. Похоже, Эдвина вряд ли найдет ученого и в Сомерсете.
– Ничего, все будет хорошо! – весело заверила Эдвина. – Я вполне удовольствуюсь ученым-любителем.
Кейт облегченно вздохнула. Они наверняка сумеют найти в Лондоне жениха, который любит читать.
– И знаешь что? – добавила Эдвина. – Нельзя судить о книге по обложке. Очень многие люди увлекаются науками. Леди Уистлдаун толкует, что даже виконт Бриджертон может быть ученым в душе.
– Прикуси язычок, Эдвина. Ты не должна иметь ничего общего с виконтом Бриджертоном. Все знают, что он распутник худшего толка. Самый ужасный распутник во всем Лондоне! Во всей стране!
– Знаю. Я всего лишь привела его в качестве примера. Кроме того, вряд ли он собирается жениться в этом году. Так утверждает леди Уистлдаун, а ты сама сказала, что она почти всегда права.
Кейт погладила сестру по руке:
– Не беспокойся, мы найдем тебе хорошего мужа. Но только не… не… не виконта Бриджертона!
В этот самый момент предмет их беседы вместе с двумя из трех младших братьев отдыхал в «Уайтс», наслаждаясь послеобеденным виски.
Энтони Бриджертон развалился в кожаном кресле, задумчиво рассматривая на просвет рюмку с янтарной жидкостью. Повертел ее в руках и объявил:
– Я подумываю жениться.
Бенедикт Бриджертон по привычке, ненавидимой матерью, пьяно раскачивавшийся на задних ножках стула, потерял равновесие и, перелетев через спинку, приземлился на полу.
Колин Бриджертон поперхнулся и стал задыхаться.
К счастью для него, Бенедикт вовремя пришел в себя и громко хлопнул брата по спине. Зеленая оливка, вылетевшая из глотки Колина, ударилась о стол, едва не задев в полете ухо Энтони.
Тот не обратил внимания на эту выходку, вполне понимая, что столь внезапное заявление явилось чем-то вроде сюрприза.
Вернее, не «чем-то». Скорее полным, абсолютным и совершенным сюрпризом.
Энтони понимал, что не вполне соответствует образу человека, решившего остепениться. Последние десять лет он вел распутную жизнь, срывая цветы удовольствия, где только мог. Ибо ему, лучше чем сверстникам, было известно, что жизнь коротка и предназначена для одних наслаждений. О, у него имелся определенный кодекс чести. Он никогда не совращал девушек благородного происхождения. Все, кто имел право требовать от него женитьбы, были вне игры.
