Дражайший плут - Элизабет Хойт
— Твоя мать тоже была очень хорошей, — вдруг сказал старик.
От этих слов Джеймс буквально застыл.
— Твоя мать была слишком молода и беспечна, и для кого-то, возможно, могла стать хорошей женой, но только не для меня. — Старик остановился и посмотрел сыну в глаза — такие же ярко-голубые. — Вот и леди Феба тоже хорошая, но не для тебя.
Долгую минуту Джеймс смотрел на отца, понимая, что старик прав: так же думал и он сам.
— Я знаю.
Позже в то же утро Феба сидела на кухне, где восхитительно пахло мукой, дрожжами и чаем, и слушала, как Долли месит тесто для хлеба и вслух комментирует свои действия. Каждый раз она брала ком теста и с такой силой бросала на стол, что раздавался звонкий шлепок.
— Долли, зачем вы это делаете? — поинтересовалась Феба.
В Уэйкфилд-хаусе из трех кухарок одна занималась исключительно выпечкой, но у Фебы ни разу не возникало желания посетить кухню, и она понятия не имела, как пекут хлеб.
Долли что-то буркнула, а Бетти, которая деловито нарезала овощи, пояснила:
— После этого тесто лучше поднимается.
— Долли, — продолжила расспросы Феба, — Джеймс старше вас или младше?
— Я старше Джейми, — ответила та с гордостью. — Это мой брат. Он читает мне книги. Правда, не сейчас.
— Может, он опять будет вам читать, раз вернулся домой из Лондона, — предположила Феба.
— И письма, — прибавила Долли. — Они все целы.
— Письма?
— Все время писал, — вмешалась Бетти. — Аж из самого Лондона! И присылал подарочки, и для мисс Агнес тоже.
Как странно: все это время у Тревельона была своя жизнь, а она ничего не знала, ни разу даже не догадалась спросить. Но, в конце концов, почти у каждого человека имеются секреты — особенно если дело касается родственников.
— Феба! — с топотом ворвалась в кухню Агнес в сопровождении тяжело дышавшего Тоби. — Дядя Джейми велел вас привести!
— Прямо так и сказал: «привести»? — удивленно переспросила Феба. — Я что, заблудившееся животное?
Агнес смутилась и захихикала.
— Идемте!
— Ну, раз ты настаиваешь. — Феба быстро допила свой чай, кивнула Долли и Бетти и подала Агнес руку.
— Куда мы идем?
— Это сюрприз! — взволнованно воскликнула Агнес, и Тоби, который трусил рядом, словно в знак согласия, тявкнул.
За стенами дома Феба почувствовала, что день сегодня великолепный: солнце согревало лицо. Они шли конюшням, и она гадала, не хочет ли Агнес еще раз показать ей Ласточку, и, словно в подтверждение своих мыслей, услышала тихое ржание. Агнес тихо засмеялась.
— Что ты задумала? — спросила Феба.
— Я подумал, а не покататься ли нам верхом? — раздался голос Джеймса где-то неподалеку. — То есть спокойно прогуляться, без преследователей, которые наступают на пятки. Вам придется сесть на лошадь вместе со мной. Подходит?
— О да! — воскликнула Феба в предвкушении удовольствия: мало того что покатается верхом, так еще и в объятиях Джеймса!
Тревельон взял ее за руку.
— Это Риган. Оуэн подержит узду, пока мы будем садиться.
— У нее отличный аллюр, у нашей Риган, — сообщил старик.
— Это одна из самых крупных и выносливых лошадей, — добавил Тревельон. — Так что можно не переживать. А вот и ступенька.
Нащупав ступеньку рукой, Феба, утвердив ногу в стремени, забралась в седло. Лошадь мотнула головой и попятилась, но девушка потрепала ее по шее, а потом почувствовала, как в седло позади нее сел Джеймс.
— Я держу ее, Оуэн. Спасибо.
И они тронулись. Обвив руками талию Фебы, Джеймс пустил лошадь шагом. Как это было чудесно: свежий воздух, лошадь, теплые сильные объятия Тревельона.
— Куда мы поедем?
— Куда угодно, но я знаю одно место, которое вам наверняка понравится.
— Тогда выбор за вами. — Феба чуть откинула голову назад, стараясь коснуться его шеи, и втянула носом воздух, с радостью ощущая запах лошади и аромат сандала и бергамота.
Сначала она просто наслаждалась прогулкой и свежим воздухом, но потом вспомнила, что хотела кое о чем его расспросить.
В кои-то веки он казался довольным и умиротворенным, и Феба даже подумала: «А стоит ли ворошить прошлое?» Однако оно не давало ей покоя. Если не сейчас, то когда?
— Джеймс, вы вчера вскользь упомянули, что за вашу голову была назначена награда, поэтому вам было опасно оставаться в Корнуолле. Не расскажете почему?
Его рука словно окаменела, и она это почувствовала.
— Вы действительно хотите знать?
— Да! — Она обернулась в кольце его рук, словно хотела посмотреть в глаза. — Какая-то тайна, гнев, боль стоят между вами и вашим отцом. Неужели не понятно, почему мне хочется узнать, что так изменило вашу жизнь?
— Господи, Феба, ведь изменило-то не в лучшую сторону — как раз наоборот!
Она вздохнула, собираясь с силами.
— И даже если так.
Тревельон вздохнул.
— Что ж, ладно… Я избил до полусмерти сына местного мирового судьи Джеффри Фэйра, и он потребовал, чтобы меня наказали. По настоянию отца я бежал из Корнуолла, а потом завербовался в драгуны.
Феба нахмурила брови, размышляя.
— Но из-за чего произошла драка?
— Я был очень зол на Фэйра, — ответил Тревельон после паузы.
Он не пожелал сказать правду, и это ее взбесило.
— Я вам не верю! Вы бы не стали бить человека без веской причины! Даже в молодости!
— Напрасно вы так обо мне думаете, миледи: не очень-то я и благороден.
Ее начинало злить это его «миледи» вместо просто «Феба», но внезапно ее поразила новая мысль.
— И лорд Фэйр преследует вас и по сей день?
— Несомненно.
— Тогда мы должны немедленно уехать! — воскликнула Феба. — Джеймс, нам не следовало сюда приезжать, если вам здесь опасно!
— Опасность мне не грозит! — возразил Джеймс. — Фэйр и не догадывается, что я здесь.
— А если узнает?
— Откуда? Более безопасного для вас места просто не найти. Мы почти на краю света — на краю Англии точно.
Ей захотелось схватить его и хорошенько встряхнуть. О чем он думал? Что будет, если его арестуют? Каково придется Агнес, Долли и мистеру Тревельону? Ей невыносимо было думать, на какие жертвы ему приходится идти, чтобы ее защитить.
Но если уж Тревельон принял решение, отговорить его было делом почти безнадежным. Может, он образумится, если она сумеет заручиться помощью мистера Тревельона или даже Агнес?
— Давайте не будем спорить, — заключил Джеймс. — Хотите, поскачем галопом?
Ее сердце подскочило.
— А можно?
Вместо ответа он крепче прижал ее к своей груди, чуть наклонился вперед и дал лошади шпоры.
Феба вскрикнула, когда
