Виктория Холт - Здесь покоится наш верховный повелитель
– Как можно? – спрашивала она. – Есть только один способ у Вашего Величества стать моим возлюбленным, но он недоступен. У Вашего Величества есть королева.
Напрасны были доводы Карла о докучности королевской жизни. Королевам не следует завидовать. Стоит лишь посмотреть на его королеву Екатерину. Разве она выглядит счастливой женщиной? А посмотрите на веселую маленькую Нелл. Кто в Лондоне счастливее нее?
Луиза казалась озадаченной. Это была одна из ее уловок, когда она хотела имитировать неопределенность.
– Мне надо учить английский, чтобы как следует все понимать, – лепетала она детским голоском, который абсолютно соответствовал ее детскому личику.
Король преподносил ей еще больше красивых гобеленов для ее покоев; он одаривал ее драгоценностями и самыми ценными часами из своей коллекции. А она лишь качала головкой, как можно шире открывала свои небольшие глазки и говорила: «Если бы я не происходила из такого благородного семейства, мне было бы легче стать такой, как все другие. Ваше Величество, похоже, что для меня открыт лишь один путь. Я должна уйти в монастырь и там окончить свои дни».
Карл разрывался между отчаянием и желанием. Он едва переносил свою неудачу. Недоступность Франсис Стюарт делали ее вдвойне привлекательной. Луиза поняла это и осторожно вела свою игру-ожидание. С тех пор, как она приехала в Англию, прошло уже несколько месяцев. Король Франции слал нетерпеливые послания. Французский посол ежедневно предостерегал ее.
Госпожу де Сент-Эвремону – политическому эмигранту из Франции, живущему в Англии, где благодаря своему остроумию и литературным способностям он получил от Карла пенсию – очень хотелось, чтобы его соотечественница приобрела влияние в стране, их приютившей. Он написал Луизе. До него дошли сплетни о том, что она объявила о своем намерении уйти в монастырь, поэтому он писал о загубленной жизни монахинь, лишенной радостей мирской жизни, о том, что единственное, что им остается, – это религиозное служение.
«Грустная это жизнь, дорогая сестра, когда человек обязан каяться в грехе, который он не совершал, как раз в то время, когда у него появляется желание совершить его.
И счастлива женщина, которая знает, как осмотрительно вести себя и при этом не сдерживать своих желаний! Ибо чрезмерность в любовных делах приводит к скандалам, но черствеет женская душа без любви. Не отвергайте слишком сурово искушения, которые в этой стране предстают перед девицами, с большей скромностью, чем надо. Поддавайтесь сладостям искушения, а не диктату гордости».
Луиза прочла этот совет с обычной своей детской улыбкой, и ее проницательный ум заработал быстрее. Она уступит в подходящий момент – в тот момент, который будет наиболее выгоден ей и Франции.
Герцог Монмут, получивший выговор от короля за свое участие в деле с Ковентри, был готов обидеться.
– Но, отец, – говорил он, – я старался защитить вашу честь. Должен ли подданный держаться в стороне, когда достоинство его короля подвергается оскорблениям?
– В мою честь так часто старались попасть, что она покрылась непроницаемым панцирем, сын мой. Прошу на будущее, предоставь мне самому защищать ее.
– Не могу видеть, как марают ваше королевское достоинство.
– Ох, Джемми, оно уже так запятнано, что еще какая-то малость грязи будет едва ли заметна.
– Но чтобы эти мужланы смели осуждать вас…
– Ковентри не мужлан. Он – дворянин. Монмут рассмеялся.
– Он до конца своих дней будет носить на лице напоминание о том, что ему следует исправлять его манеры.
– Нет, это напоминание о том, что нам следует исправлять наши, – серьезно сказал король. – Но прекрати эти дикие выходки, Джемми. Я их не одобряю. Теперь поговорим о другом.
Как тебе нравится возможность отправиться со мной в Ньюмаркет? Мы оба примем участие в гонках и посмотрим, кто победит.
На лице Монмута мрачная улыбка сменилась на довольную. Он был совершенно очарователен, когда улыбался. Он так живо напоминал о красоте своей матери, что Карлу казалось, будто он снова молод.
Джемми очень хотелось отправиться в Ньюмаркет. Не то чтобы его привлекали бега или общество отца, нет. Просто Джемми придавал большое значение тому, что его будут видеть рядом с отцом. Ему нравилось видеть многозначительные взгляды среди придворных, слышать, как кричат люди: «Смотрите, вон герцог Монмутский, внебрачный сын короля! Говорят, Его Величество так любит юношу – а кто в этом усомнится, видя их вот так рядом? – что сделает его своим законным наследником». Джемми воображал, что многие люди будут довольны, если это случится. А почему бы и нет? Разве он не похож во всем на принца? И разве он не протестант? И разве не растут с каждым днем слухи о переходе брата короля в католическую веру? Монмут с друзьями позаботится о том, чтобы эти слухи не прекращались.
Обдумывая поездку в Ньюмаркет, он пребывал в прекрасном настроении. Король души в нем не чает. Что бы он ни делал, Карл продолжает благоволить ему. Все знают об этом. Все больше и больше людей будет становиться на его сторону. Они будут говорить, что у него есть естественные права на трон. Все еще раз убедятся, что, несмотря на неприятность с сэром Джоном Ковентри, он не утратил и доли благоволения со стороны короля.
Он обратился к Албемэрлю и Сомерсету.
– Давайте пойдем в город, – сказал он. – У меня возникло желание поразвлечься.
Албемэрль был рад присоединиться к другу. Его, как и других, удивляло доброе отношение короля к Монмуту. Неприятность с сэром Джоном Ковентри была довольно серьезной, и все же король постарался замять ее из-за замешанных в ней людей. Албемэрль уверовал, что дружба с таким влиятельным молодым человеком может быть ему очень полезной. Сомерсет разделял взгляды Албемэрля.
Было забавно бродить по городу в сумерках и искать приключений. Что за веселье встретить какого-нибудь важничающего горожанина, которого несли в портшезе, и, внезапно перевернув кресло, вывалять его в уличной грязи! Иногда поздно вечером можно было встретить на улице юную девушку, а если юная девушка гуляет поздно вечером, то чего же она еще ждет, как не внимания таких юношей, как Монмут с друзьями?
Они добрались до одной из таверн при гостинице и заказали ужин. Они сидели и пили, разглядывая проходящих молодых миловидных женщин. Хозяин гостиницы заранее принял меры в этом отношении, заперев, жену и дочерей в дальней комнате и горячо надеясь, что распутный герцог ничего не прослышал об их красоте.
Монмут и на самом деле еще не прослышал об этом, поэтому удовлетворялся предложенным хозяином вином; когда они выбрались на улицу, то были так пьяны, что шатались из стороны в сторону и приходилось придерживаться за стены домов, чтобы не упасть.
