Мария Грин - Рубины Блэкхерста
– Днем раньше, днем позже – какая разница? – прокомментировала Хезер. Девушке очень хотелось провести еще один вечер вместе с Фалько перед тем, как ей придется отправиться выполнять обязанности гувернантки – или, если судьба отвернется от нее окончательно, – отправиться в тюрьму Ньюгейт.
Груз неразгаданной загадки с рубинами с каждой минутой все сильнее давил на ее хрупкие плечи. Образы мисс Даймонд, сэра Питера, мистера «Члена», Тео, мисс Уэдж, Розы и Фалько вихрем проносились у нее в голове, но ее интуиция молчала, и кто из них был этим злосчастным «Котом» – догадаться она не могла.
С трудом вернувшись к реальности настоящего, Хезер воскликнула:
– Какое чудесное утро!
– В самом деле, погода просто прекрасная, – согласилась мисс Уэдж. Ее с трудом сгибавшаяся нога, казалось, почти не мешала ходьбе на улице.
– Вы много гуляете пешком, не так ли? – предположила Хезер. – Это неплохая тренировка.
– Да, упражнения просто необходимы для моей больной ноги. Я стараюсь совершать длительные прогулки в Барксли. При этом часто приходится носить корзины с провизией для бедных.
– Понимаю, – Хезер внимательно посмотрела на мисс Уэдж. – А вы не боитесь, что мы здесь одни, причем довольно далеко от таверны? Мисс Уэдж пожала плечами.
– Ну что ж, я считаю, что по силе мы примерно равны, к тому же со мной моя трость. И потом не вижу оснований, по которым вы бы могли напасть на меня. Воры-взломщики не нападают на людей, их интересуют только чужие дома. – И она сдержанно улыбнулась. – И, наконец, не приглашать же мне мисс Даймонд в качестве компаньонки для прогулок. В нашей компании вы – единственная леди, если не считать леди Флер. Ее болтовня уже наскучила мне до слез.
Хезер нечего было добавить. Очевидно, у мисс Уэдж еще не полностью рассеялись подозрения по отношению к ней, но она старалась относиться к ним критически.
Сзади послышалось чье-то тяжелое дыхание. Хезер вздрогнула – нападение!
Она повернулась, ее сердце было готово выскочить от страха из груди, но, увидев Муттона, девушка облегченно вздохнула. Пес прихрамывал, бинты, которыми были перевязаны его лапы, он уже успел потерять.
– Бродяга! Где ты пропадал?
Хезер нагнулась, чтобы осмотреть его раны. Ссадина над глазом уже почти зажила, но рана на лапе выглядела неважно и, очевидно, сильно болела.
– Ты глупый пес! Зачем занес столько грязи в рану? – девушка пригрозила псу пальцем. – Надо срочно ее промыть. – Она взглянула на дорогу. – Но нести тебя назад до таверны слишком далеко. Тебе придется добираться самому.
Муттон игриво ткнулся мордой ей в ногу и неуклюже заковылял по дороге, но в противоположную сторону.
– Иди сюда! – позвала его Хезер, но он отказался выполнить ее приказ, некоторое время покрутился на почтительном расстоянии от нее, затем метнулся в сторону.
С того самого дня, когда мисс Уэдж попыталась отобрать у него баранью ногу, Муттон не очень доверял этой леди и старался избегать ее общества.
Хезер осторожно, чтобы не испугать пса, подбиралась к нему.
– Мы должны вернуться в таверну, – предложила она своей спутнице.
– Чтобы этот глупый пес испортил нам прогулку? – возразила мисс Уэдж. Муттон случайно ткнулся мордой в ее ноги. Старая дева громко вскрикнула.
– Пошел прочь! – замахнулась она своей тростью. – Запачкал грязью мою мантилью, негодяй!
Муттон ловко увернулся от ее палки.
– Не делайте этого, – упрашивала ее Хезер, пытаясь защитить своего любимца. – Пожалуйста, успокойтесь. Не надо угрожать ему палкой.
Муттон присел и злобно зарычал, а затем метнулся мимо Хезер в сторону мисс Уэдж. Ее палка основательно прошлась по спине пса, что вызвало у него приступ ярости. Со злобным рычанием он атаковал мисс Уэдж, целясь своими клыками в ее бедро, но его обидчице удалось увернуться.
Хезер, онемев, наблюдала за этой сценой. Мисс Уэдж спасалась бегством по дороге, а пес хватал ее за пятки.
У дороги стоял громадный суковатый дуб, и мисс Уэдж решила спрятаться за ним, но Муттон не поддался на обман. Его клыки впились в худосочную лодыжку мисс Уэдж, она неуклюже подпрыгнула, пытаясь спастись на близлежащей ветке. В конце концов ей удалось нанести ему коварный удар в голову и стряхнуть с себя пса. Муттон взвыл и отпрянул назад.
– О, Боже мой, не надо! Зачем вы это сделали, мисс Уэдж? – Хезер со стоном метнулась в их сторону. – У вас началось сильное кровотечение в лодыжке, а у Муттона вновь открылась его рана на голове. Я побегу за помощью. Оставайтесь здесь.
– Эту мерзкую дворняжку нужно как можно быстрее зажарить на вертеле! – взревела мисс Уэдж, ее лицо от ярости пошло пятнами.
– Какое богохульство! – В глазах Хезер загорелись злые огоньки. – Я хочу сказать, что вы сами виноваты в том, что произошло.
Что-то серое и волокнистое упало ей на плечо и затем скатилось к ногам.
* * *В душе Фалько возникло чувство огромного облегчения после того, как он покинул душную и перенаселенную таверну и мог с наслаждением вдыхать свежий, прохладный воздух.
Солнце ласкало его плечи и спину, поскольку он держал путь на север в Клифтон Холл. Его застоявшийся жеребец также с удовольствием совершал эту прогулку, нетерпеливо покусывая удила. Фалько периодически осаживал своего любимца, опасаясь неожиданностей на еще не до конца оттаявшей дороге.
Ему была крайне необходима эта прогулка, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. Постоянным предметом первых теперь стала Хезер. Ее золотисто-карие глаза умоляли Блэкхерста верить ей, ощущения от прикосновения к ее волосам все еще жили в кончиках его пальцев. Вся его судьба была заключена в обворожительной улыбке этой женщины. Он поклялся, что после смерти Дафны больше не обратит внимания ни на одну женщину, но не сдержал своего слова. Более того, он в конце концов влюбился. Так сильно, что уже не рассчитывал на ослабление своих чувств, и произошло все это до смешного быстро. Но, тем не менее, очень серьезно.
Его сердце начинало биться быстрее всякий раз, как только он начинал думать о Хезер, ему было очень хорошо с ней. Молодой джентльмен получал огромное удовольствие от бесед с ней. Если не считать свою мать и тетку, он никогда не встречался с женщиной, которая нравилась бы ему как друг. Ему хотелось видеть лучезарную улыбку Хезер каждое утро вплоть до своей самой последней минуты.
Фалько молился Богу, чтобы она не оказалась этим злосчастным «Котом». Неужели любовь смогла так затуманить его зрение?
Он почувствовал сильное внутреннее волнение. Эту перемену в настроении хозяина почуял и его конь и попытался перейти в галоп. От такого неожиданного рывка Фалько с трудом удержался в седле.
