Филиппа Карр - Роковой шаг
Лондонская жизнь поглотила меня, и я была немного разочарована, когда Ланс сказал, что нам надо ненадолго съездить в его имение.
Клаверинг-холл был родовым гнездом в течение двухсот лет, и я оказалась в доме, который напоминал мне Эверсли и Эндерби. После простора и комфорта современного дома на Альбемарл-стрит загородный дом немного давил на меня. Как и все подобные дома, он нес на себе ауру прошлого, будто те, кто жил в нем раньше, наделили это место своими радостями и печалями — большей частью печалями.
Правда, ни один дом, в котором жил Ланс, не мог быть мрачным. Занавеси, ковры и другие подобные вещи были исполнены изящества, но массивные буфеты, широкие кровати и большие трапезные столы напоминали об ушедших веках.
Зал, конечно, был центром дома; две красивые лестницы с перилами вели в восточное и западное части дома; деревянные детали были превосходны, двери покрыты замысловатой резьбой; великолепные камины тоже украшались резьбой, воспроизводящей сцены из Библии. На стенах висели гобелены, выполненные в красиво сочетающихся тонах. Это был добрый, милый дом, и Ланс гордился им.
У него было большое имение, требующее много внимания. Несколько человек выполняли необходимую работу под присмотром очень добросовестного управляющего. Это устраивало Ланса, который, как я поняла, не мог отдавать много времени одному делу. Несколько дней он с энтузиазмом занимался хозяйственными делами, но потом это ему надоедало.
Дом часто заполнялся людьми, жившими по соседству; они приходили пообедать и, как я обнаружила, поиграть в азартные игры.
Однажды я очень встревожилась: после обеда дамы покинули стол, чтобы поболтать без мужчин, когда же я вновь вышла в зал, то увидела, что мужчины рассаживаются за карты.
В глазах Ланса я увидела азарт и поняла, что, когда Лансом овладевает игровая лихорадка, он становится другим человеком. Прежде я всегда чувствовала его ласковое внимание к себе на таких вечерах. Он постоянно был рядом, в чем я особенно нуждалась, когда он первый раз представлял меня своим друзьям. Он давал мне подробное и всегда занимательное описание людей, которых мы встречали, рассказывая мне, что им нравится, что не нравится, предупреждая меня об их недостатках, облегчая мне путь к успеху в обществе. Я всегда чувствовала эту особую заботу и была благодарна ему за нее. А теперь он попросту забыл про меня. И этот блеск в его глазах мне суждено теперь видеть многие годы.
Игра началась. Те, кто не принимал в ней участия, вынуждены были занимать себя сами. Несколько женщин присоединились к играющим, и я заметила, что они играют так же азартно, как и мужчины.
Когда те, кто не хотел сидеть за картами, уехали, я пошла в спальню. Ланс продолжал играть. Я лежала в постели, ожидая, когда он придет. Он пришел уже в четвертом часу, подошел к кровати и посмотрел на меня.
— Не спишь? — спросил он. — Ты должна была уже крепко спать.
— Ты тоже, — сказала я.
Он наклонился и поцеловал меня.
— Сегодня была хорошая игра. Я выиграл двести фунтов.
— Ты ведь мог их проиграть, — ужаснулась я.
— Что за мрачная точка зрения! Я выиграл двести фунтов, а ты говоришь о проигрыше. Ладно. Я куплю тебе новое платье, когда мы вернемся в Лондон.
— У меня достаточно новых платьев.
— Ну что ты, платье для женщины никогда не лишнее. Ты сердишься, дорогая. Это потому, что я надолго оставил тебя одну?
— Я хочу, чтобы ты не так сильно увлекался картами.
— С твоей стороны очень мило так заботиться обо мне, — беспечно сказал Ланс.
— Придет день… — начала я.
— Довлеет дневи злоба его, — процитировал он. — Хороший девиз. Это один из моих девизов. Ты должна сделать его своим, Кларисса. Ну вот, я пришел и через миг буду с тобой.
Пока Ланс не вернулся, я лежала в тревоге. Он тихонько скользнул под одеяло и обнял меня.
— Позволь мне поцелуями разгладить эти насупленные брови. Помни, я тот, кого ты любишь… у меня полно недостатков… но ты все равно меня любишь.
Он был так пылок в любви, и я совсем забыла, что была оставлена одна. В глубине души я знала, что произошло что-то, с чем я должна смириться, но в тот момент я предпочла обо всем забыть.
ДУТОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ
Наступило Рождество. Ланс и я поехали в Эндерби. Жанна, конечно, поехала с нами. Было так чудесно опять вернуться в лоно семьи.
Дамарис обрадовалась нашему приезду, и я была тронута той серьезностью, с которой она изучала меня, чтобы убедиться, что я счастлива в замужестве. Джереми стоял рядом с ней, встречая нас, и хотя он был более сдержан, я знала, что радость его искренна. Сабрина с разбегу налетела на меня и обняла мои колени.
— Ты приехала домой, — кричала она. — Кларисса приехала домой! Ты теперь останешься? Я хочу показать тебе моего нового пони. Его зовут Цыган, потому что дедушка Ли купил его у цыган. Он может много миль пробежать галопом и никогда не устанет, как другие пони. Пойдем, посмотрим его!
— Не сейчас, дорогая. Еще будет время, — сказала Дамарис.
— Нет, сейчас… ну, пожалуйста!
— Дай мне сначала помыться и переодеться, Сабрина, — сказала я.
Это была все так же Сабрина, чьи собственные дела оказывались настолько неотложными, что ей было трудно представить, как может существовать еще что-то столь же важное.
Она прибежала в нашу комнату. Это была комната, в которой мы провели нашу первую ночь; комната, будившая в Дамарис такие воспоминания. Прочитав ее записи, я все поняла. Дорогая Дамарис! Теперь я была близка с ней как никогда зная, сколько она страдала и как наконец-то пришла к своему счастью с помощью Джереми и меня. Это по-особому связало нас. Я никогда не забуду, что мы значили друг для друга, и хотя сейчас я уже не нуждалась в ее заботе и вела свою собственную жизнь, связь между нами была все еще сильна.
— Можно я останусь здесь с тобой, Кларисса? — спросила Сабрина. — Эта комната лучше, чем моя.
Она прислонилась щекой к пологу и умоляюще посмотрела на меня. Ланс сказал:
— Ты не можешь теперь спать с Клариссой, ведь я здесь.
— А почему не могу?
— Потому что это мое место.
— Ты можешь спать на моей кровати.
— Ты очень добра, но, знаешь, я предпочитаю эту кровать.
Она бочком подошла к нему.
— Моя кровать хорошая. Нэнни Керлью придет и укроет тебя одеялом — — Вынужден отказаться от этого удовольствия, — сказал Ланс.
Сабрина нахмурилась, но без всякой враждебности. Он нравился ей; единственное, что она имела против него, это то, что он забрал меня отсюда.
Ланс взял ее на руки, причем она немного посопротивлялась для виду. Он выставил малышку за двери и закрыл за ней. Я услышала, как Сабрина засмеялась и побежала по коридору.
