Александра Девиль - Королева Таврики
Марине показалось, что словоохотливый генуэзец не очень-то обрадовал римлянина своим визитом. Однако Нефри, видимо, этого совсем не заметил, либо посчитал недовольное выражение лица Донато признаком болезни, и с надлежащей долей сочувствия спросил:
— Кто же тебя так серьезно ранил? И где это случилось?
— Я сам не знаю, кто были эти разбойники, которые напали на меня по дороге в Солдайю, — уклончиво ответил Донато.
— Управляющий Эраста сказал по секрету, будто тебя ранили, когда ты защищал эту милую девушку. — Нефри лукаво подмигнул Марине: — В этом доме вас, синьорина, считают невестой Донато, хоть вы и гречанка.
— Я не гречанка, — тихо откликнулась Марина.
— Да? Ну, не важно, — сказал генуэзец. — Вообще-то вы похожи на венецианку, там тоже много золотоволосых. Если бы кое-кто в Генуе узнал, какие подвиги ты совершаешь ради таврийской красавицы, то…
— А ты скоро едешь в Геную? — прервал его Донато.
— Да, уже завтра, дела торопят. Очень рад, что перед отъездом успел с тобою повидаться. Жаль, конечно, что ты сейчас не при здоровье и не можешь выпить со мной доброго вина в таверне. Ну да ничего, говорят, тебя здесь лечит ученый греческий медик Тимон. Впрочем, лекари всех племен и сословий одинаковы: первым делом пускают больному кровь, а потом пичкают горькими настойками. У тебя же, приятель, кровопускание случилось и без вмешательства лекарей, так что есть надежда на твое скорое выздоровление. Особенно если здесь за тобой будет такой приятный уход. — Он снова стрельнул глазами в сторону Марины.
Донато натянуто улыбнулся и ничего не ответил.
Однако Нефри, совершенно не замечая, что собеседник устал от его болтовни и определенно ею тяготится, продолжал расспрашивать:
— А как получилось, что именно Эраст с родичами тебя спас и оставил в своем доме на лечение? Ведь этот грек, как и всякий купец, ничего даром не делает — тем более для незнакомого человека, чужеземца. Или ты пообещал ему хорошо заплатить? Или собираешься поступить к нему на службу?
Но в этот момент на пороге появился отец Панкратий и избавил Донато от необходимости отвечать.
— Послушайте, господин купец, — обратился священник к Нефри, — раненого нельзя беспокоить долгими разговорами. Здоровье Донато еще не поправилось, и медики запрещают пускать к нему гостей. Но, коль уж вы случайно проникли в дом, то так тому и быть, вам позволили немного побеседовать с вашим знакомым. Однако теперь довольно, я прошу вас покинуть эту комнату. Придете позже, когда Донато окрепнет.
— Да я пришел попрощаться, — пояснил Нефри, немного смущенный строгим тоном священника. — Завтра с утра отправляюсь в Геную и вряд ли скоро увижусь с Донато.
— Я рад был видеть тебя, Нефри, — слегка улыбнулся раненый. — Счастливой тебе дороги!
— Выздоравливай, Донато, и старайся лечиться только приятными средствами. — Нефри подмигнул ему и, оглянувшись на Марину, добавил: — Вы уж поухаживайте за моим приятелем. Всех вам благ, синьорина! И вам, святой отец.
После ухода генуэзца в комнате на несколько мгновений повисла странная тишина. Марина чутьем угадывала, что визит Нефри отнюдь не обрадовал Донато, хотя и не могла понять почему. Сама же она чувствовала смущение и досаду из-за игривых намеков Нефри, который оказался свидетелем ее поцелуя с Донато. Что касается отца Панкратия, то он, видимо, просто был огорчен тем, что не удалось сохранить в тайне от всех генуэзцев пребывание Донато в доме Эраста.
— Слава Богу, что этот проныра завтра уезжает, — пробормотал священник, бросив недовольный взгляд на дверь, за которой скрылся генуэзец.
— Нефри безобиден, но слишком болтлив, — сказал Донато. — Мы с ним не на такой уж короткой ноге, но он всех своих знакомых называет друзьями и приятелями. А мне бы не хотелось, чтоб он, приехав в Геную, рассказывал, что я попал в какую-то историю.
— Если бы ты… если бы вы, синьор, не выглядывали сегодня в окно, этот Нефри вас бы не увидел, — с шутливой укоризной заметила Марина.
— Так ты уже сам вставал и подходил к окну? — уточнил отец Панкратий. — Что ж, значит, силы к тебе возвращаются. И вид у тебя сегодня бодрый. Надеюсь, что тебе удастся выздороветь быстрее, чем предполагал лекарь. И это очень кстати, потому что скоро вам с Мариной предстоит неблизкая поездка.
— Поездка? Куда? — насторожился Донато.
— На запад Таврики, в княжество Феодоро. — Отец Панкратий, заметив удивление и недовольство в глазах римлянина, поспешил пояснить: — Увы, я получил из Кафы неутешительное известие: те два проходимца, которые были свидетелями вашей драки с Заноби, рассказали кафинским чиновникам, будто ты убийца, а Марина — твоя пособница. Бог знает что они наговорили, и теперь стражники консула готовы тебя арестовать. Конечно, может, суд во всем разберется и вас оправдает, но ведь до суда может быть еще и тюрьма, а то и допросы с пристрастием, проще говоря — пытки.
Марина вздрогнула и испуганно спросила:
— Отче, неужели все так опасно?
— Более чем, дитя мое, — вздохнул священник. — Потому и оставаться в Сугдее вам нежелательно, ведь кто-нибудь прознает и донесет, а Сугдея — город, подвластный генуэзцам. Зато в княжестве Феодоро вы будете в безопасности. Потом, когда сменится консул, сможете вернуться в Кафу. Надеюсь, за три-четыре месяца слухи об убийстве Заноби утихнут.
Марина, которая уже и раньше дала согласие на отъезд в Феодоро, не стала возражать, но Донато был явно раздосадован таким поворотом дела:
— Спасибо за заботу, святой отец, но нельзя ли нам с Мариной переждать опасное время где-нибудь поближе? Мне бы не хотелось ехать так далеко.
— Разве для бывалого путешественника это такая уж даль? — бодрым голосом возразил отец Панкратий. — К тому же, насколько я понял, ты человек, не чуждый духовным исканиям. Наверное, тебя интересует Святая Чаша, которую вы, латиняне, называете Грааль. Так вот, именно в нашем горном княжестве, с его древними храмами в пещерах, ты найдешь самый верный, самый истинный след Святой Чаши. Ибо, как говорят мудрые люди, Запад погряз в грехах и духовные сокровища могут храниться только на Востоке.
Донато вопросительно посмотрел на Марину, словно искал у нее совета и одобрения. И она с готовностью подтвердила слова священника:
— Да, отец Панкратий все правильно говорит, и мы ему должны быть благодарны.
— Что ж, если так… — Донато пожал плечами. — Но где я буду жить в вашем горном княжестве? Ведь вы же не можете меня, католика, поселить в греческом монастыре.
— В Мангупе ты будешь не моим гостем; тебя поселит в своем доме князь Косма Гаврас, родственник Василия и один из правителей Феодоро. Это замечательно мудрый и праведный человек, и счастлив тот, кому он окажет покровительство.
