Елена Арсеньева - Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного
Не говоря ни слова, только издавая звуки своей раздирающей уши музыки, пойдакацикас обходили рыночную площадь, и когда они вдруг замедлили шаги около Лаис, та невольно поежилась под их взглядами.
— Порна! Шлюха! — прошипел один из них, проходя мимо, и девушка невольно прикрыла лицо краем покрывала, такая ненависть звучала в его голосе.
Откуда этому человеку известно, кто такая Лаис? И почему он решил вдруг оскорбить ее? Ведь козлоногие спутники Пана, так же как и сам лесной бог, отнюдь не отличались сдержанным нравом, а, напротив, вовсю буйствовали плотью, и среди их любовниц были не только богини, нимфы, менады, но и обычные женщины, и даже козы!
— Кто это? — спросила Лаис тихо, и Сола испуганно прошептала в ответ:
— Не знаю! Но какие же они страшные!
— Это жрецы грота Артемиды, — раздался рядом голос Сакис, и, всегда громкий и веселый, сейчас он был еле слышен, вдобавок в нем звучал откровенный ужас.
Лаис обернулась — и увидела свою повариху необычайно бледной и настороженной.
— Эти проклятые убийцы… — пробормотала Сакис. — Из-за них погибла госпожа моя Мелита, из-за них погибло еще несколько юных и прекрасных девушек! Мои бедные хозяева, они пережили столько горя!
— О ком ты говоришь? — недоумевающе спросила Лаис, но вдруг Сакис стиснула ее руку своими еще пахнущими рыбой пальцами и прошипела:
— Погоди, госпожа моя! Что ж это творится такое, а?
Лаис проследила направление взгляда Сакис и обнаружила, что та теперь смотрит вовсе не на «козлоногих», а на какую-то низенькую, толстую старуху в неопрятном, замызганном хитоне, едва прикрытом обрывком холстины, служившим накидкой, а ночью, возможно, одеялом. Ее седые волосы, грязные до того, что торчали дыбом, почти беззубый рот и единственный глаз придавали ей вид всех грай[69], вместе взятых. Впрочем, граи были худющими, а эта отличалась изрядной толщиной.
В отличие от всех прочих эфесцев старуха отнюдь не сторонилась козлоногих жрецов, а наоборот — изо всех сил старалась привлечь их внимание, гримасничала и взмахивала руками, но старалась делать это украдкой от стоящих рядом людей.
Наконец тот самый «козлоногий», который оскорбил Лаис, заметил ее знаки и, легонько кивнув, принялся поправлять ткань, прикрывавшую его лицо. Однако делал он это неловко, и лоскут упал наземь.
— Эй ты! — властно крикнул жрец, указывая на старуху и хмуря и без того сурово сросшиеся на переносице широкие брови. — Подними и дай сюда!
— Ты говоришь это мне, господин? — делано испуганным голосом вопросила старуха.
— Да, тебе! — кивнул жрец. — И поторопись, не то я призову на твою голову проклятие Пана, и он обратит тебя в недойную козу, которую никто не будет кормить и ее бросят волкам!
Старуха послушно подхватила упавший лоскут и подала жрецу, однако, поскольку она была низенькой, а он — высоким, да еще котурны увеличивали его рост, ему пришлось наклониться к ней. Полы его широкого белого одеяния на миг заслонили старуху от остальных, однако, когда жрец выпрямился, на его лице мелькнула довольная улыбка.
— Что она ему сказала, эта старая ведьма? Неужто о Мелиссе?! — испуганно простонала Сакис. — Нужно немедленно предупредить господина моего Неокла!
— Что все это значит? — требовательно спросила Лаис. — При чем здесь Неокл и Мелисса?! А Мелита… Ты упомянула какую-то Мелиту… Это его пропавшая дочь? Как это связано с «козлоногими»? И кто такая эта старуха?
— Умоляю тебя, госпожа, позволь мне сейчас же побежать в дом господина моего Неокла! — чуть не плача, проговорила Сакис. — Я должна ему рассказать, что Травлоса о чем-то шепталась с этими злодеями!
— Она заикается? — удивилась Лаис: ведь имя Травлоса значило Заика.
— Может, в детстве и заикалась, а теперь стала даже слишком болтлива! — с ненавистью буркнула Сакис и снова взмолилась: — Позволь мне поспешить, госпожа!
— Хорошо, — сказала Лаис, — беги. Но поскорей возвращайся. Я хочу знать, что здесь происходит!
Сакис всплеснула руками:
— Да благословит тебя Афродита, госпожа, за твою доброту! Но… прости меня… Позволь мне сначала спросить у Неокла разрешения рассказать тебе эту историю. Если он до сих пор не обмолвился ни словом о Мелите, значит, не хочет, чтобы ты об этом знала.
Лаис взглянула на свою повариху с невольным уважением за такую преданность хозяину и не стала рассказывать, что сама Мелисса однажды упомянула при ней имя ее пропавшей сестры, так что Лаис уже кое о чем осведомлена.
— Пусть будет так, — согласилась она. — Беги, не медли.
— Я скоро вернусь, госпожа! — радостно воскликнула Сакис. — Вернусь — и приготовлю тебе отличный обед!
И она понеслась прочь с агоры, вздымая пыль.
Лаис покосилась в сторону Травлосы. Та с ухмылкой смотрела вслед убегающей Сакис. Вид у нее был злобный и торжествующий. Потом она повернулась и со всех ног, косолапо переваливаясь, устремилась в ту сторону, куда направилась процессия «козлоногих».
— Эмен, — обернулась Лаис к рабу, — оставь корзины и немедленно догони Сакис. Скажи, что Травлоса заметила, как она кинулась бежать, и, наверное, догадалась, что та решила предупредить Неокла об опасности. И еще скажи, что она почти наверняка сообщит об этом жрецам. Не медли.
— Но как же тяжелые корзины?.. — начал было раб, но Лаис властно взмахнула рукой:
— Мы возьмем носильщика. А ты не медли! Да постарайся уйти так, чтобы эта старая гадюка тебя не заметила.
Эмен поклонился и растворился в толпе.
Лаис исподтишка следила за Травлосой, но та была слишком занята тем, чтобы подобраться поближе к «козлоногим».
Тем временем несколько носильщиков подошли к девушке и предложили помочь. Лаис спешила поскорей оказаться дома и не стала торговаться.
Уже выходя из недостроенных ворот агоры, она вдруг спохватилась, что Солы нет рядом.
Обернулась — девушка стояла посреди площади, внимательно вглядываясь в толпу.
— Сола! — сердито окликнула Лаис. — Что ты там застряла?!
— Прости, госпожа! — Девушка мигом оказалась около хозяйки. — Мне снова показалось…
— Что ты видишь Мавсания? — усмехнулась Лаис. — Может быть, ты влюбилась в него, если он тебе кругом мерещится?
Сола вытаращилась на нее испуганными глазами:
— Что ты, госпожа, ведь Мавсаний мне в отцы годится!
— Да я шучу! — усмехнулась Лаис, и Сола робко хихикнула в ответ.
Эфес, дом Лаис
Разумеется, Мавсаний оказался дома: он катил по садовой дорожке тачку, доверху полную сорной травы, и имел вид человека, который трудился полдня не покладая рук.
