Виктория Холт - Виктория – королева Английская
– Ваше Высочество был очень недоволен им в связи с делом Мэри-Энн Кларк.
О Боже, как же все утомительно! Сейчас самое неподходящее время, чтобы вспоминать об этом. Эдуард нарушил одно из правил принцев, гласившее «Едины навсегда», и, говорили некоторые, сознательно действовал против герцога Йоркского. Регент предпочитал верить в то, что это всего лишь злостные слухи, но с тех пор его мнение об Эдуарде изменилось. Безусловно, сейчас самый неподходящий момент, чтобы вспоминать такое.
Леди Хертфорд могла быть крайне бестактной. Он холодно посмотрел на нее. В общем-то, она никогда не приносила ему утешения. А то, что именно из-за нее его покинула Мария! Как же часто он сожалел о потере Марии! Конечно, у нее был несносный характер и она не отличалась особой добротой и пониманием по отношению к нему, так как ушла от него, в то время как он не хотел этого. Но как же часто мечталось, чтобы она вернулась! Ради Марии он отказался от всего, а она покинула его! Ему ужасно не везло в его отношениях с женщинами. Он был связан с женщиной, которую презирал; Мария бросила его, а леди Хертфорд, которая всегда отличалась холодностью, не приносила ему утешения.
Но была еще одна, которая довольно часто занимала его мысли. Это – леди Конингхэм. В ней было что-то такое умиротворяющее! Она не важничала, как леди Хертфорд; казалось, что в отличие от Марии у нее покладистый характер. Когда только бывало возможно, регент призывал ее к себе и просил поговорить с ним, что она и делала в своей беззаботной и безыскусной манере, которую он находил крайне забавной.
Она пышная – как же он не терпел тощих женщин; она красивая – ни одна женщина не смогла бы его привлечь, если она некрасивая. Она никогда не важничала. Совершенно откровенно признавала, что не аристократического происхождения, хотя и вышла замуж за аристократа. И возраст у нее был подходящий – немногим больше пятидесяти, на несколько лет моложе него. У нее крепкое здоровье, и она мало понимает в политике. О, эти женщины, похожие на леди Хертфорд, любящие по-дилетантски совать нос в государственные дела; какими же утомительными они могут быть! Она никогда не бывает одержима религией. Он уверен, что именно религиозность Марии привела к разрыву их отношений. По существу, Елизавета, леди Конингхэм, самая приятная женщина при дворе, и ее компания доставляла ему больше удовольствия, чем чья-либо другая. У нее покладистый муж. Маркизу Конингхэму было приятно видеть, что его жена пользуется расположением у регента. Она вела себя по-матерински. Доказательством искренности этой манеры служили ее четверо детей. И она сама богата, так как именно деньги дали ей место среди аристократов.
Леди говорила ему, что ее дед был клерком, а бабушка – дочерью шляпного мастера. Ее отец был блестящим бизнесменом и сколотил состояние в какой-то сфере деятельности, которую регент не мог вспомнить. Но обе его дочери вышли замуж за аристократов.
– Папа каждой из нас купил по титулу, Ваше Высочество, – объяснила Елизавета регенту, и он с удовольствием смеялся над ее искренностью.
– Политика, Ваше Высочество? – говорила она. – Я ничего не понимаю в политике. Я не такая умная, как некоторые. Но могу отличить хороший бриллиант, когда вижу, и знаю, как быть доброй со своим друзьями.
Восхитительная женщина. С ее огромными томными глазами и уютной материнской грудью она давала ему то, в чем он больше всего сейчас нуждался.
Регент думал о том, как сильно ему не хватает бесед с матерью, так обожавшей его. Он скучал по ней больше, чем считал возможным. В Елизавете Конингхэм чувствовалось что-то материнское, и в то же время ей было присуще все очарование любовницы. Уютная – вот то слово, каким он охарактеризовал бы ее. Леди Хертфорд никогда не имела таких качеств. Мария – да, временами; но в придачу был ее дьявольский характер.
Если бы он только мог вернуться к Марии… Ах, если бы только мог! Но теперь это невозможно. Было бы слишком много взаимных упреков. Кроме того, как он, регент, может открыто жить с женщиной, которую люди считают его женой и которая исповедует католицизм!
В этом суть дела. Приверженность Марии ее религии. Вот в чем состояло удобство отношений с леди Конингхэм. У нее нет жестких принципов, постоянно нарушающих душевное равновесие.
Он вернулся мыслями к леди Хертфорд, сидевшей рядом с ним, элегантной – это правда – как фарфоровая статуэтка, безупречно одетой и выглядевшей так, будто она высечена из камня. Скорее похожей на айсберг. Он не был уверен в том, что когда-либо считал ее привлекательной. Она лишена женственности.
– Я никогда не видела людей, настроенных более враждебно по отношению к Вашему Высочеству, – говорила она. – Вчера толпа бросала камни в мой экипаж и награждала вас самыми нелестными эпитетами.
Регент нервно заерзал. Почему она всегда подчеркивает его непопулярность? Отчасти сама виновата в ней. Если бы он оставался с Марией, то пользовался бы намного большей популярностью. Народ всегда любил Марию и в то же время презирал Изабеллу Хертфорд.
– Нет сомнений, что эти эпитеты предназначались вам, – холодно сказал он. – А теперь я должен уйти.
Она с удивлением посмотрела на него, так как он пришел совсем недавно. Но леди Хертфорд ожидали впереди и другие сюрпризы.
* * *Бедный старик, слепой, глухой и не от мира сего, который считался королем Англии, лежал в своей комнате в Виндзорском дворце. Это была всего лишь обитая войлоком больничная палата. Он не знал о происходящих событиях; даже не знал, где находится, а временами – и кто он такой.
Иногда у него возникали картины прошлого: юный принц, который учится быть королем, молодой человек, влюбленный в красивую квакершу, тайно навещающий ее и испытывающий угрызения совести за такое обращение с ней. Иногда в своем смутном сознании он видел прекрасную Сару Леннокс, которая косит сено в парке Холланд-хаус, и мечтал жениться на ней. Он видел невзрачную принцессу Шарлотту, ставшую его женой и родившую ему множество детей.
В темных закоулках своего сознания он слышал непокорный голос красивого мальчика, протестующего в детской комнате и требующего мяса в те дни, когда его отец, король, запретил подавать мясо; затем этот красивый мальчик превращался в элегантного молодого человека… попадавшего в неприятности… всегда попадавшего в неприятности. Губы бедного слепого безумного старца произносят слова: «Актрисы, письма, бесшабашная жизнь… Десять бессонных ночей подряд я думал об этих моих сыновьях…»
И не было дней, была только одна долгая, бесконечная ночь с грубыми руками, ухаживающими за ним, а иногда со смехом над слабостями и глупостями, бессмысленными детскими высказываниями человека, который когда-то был их королем. Нет света… одна только тьма… нет связных мыслей… одни только мелькающие картины… смутные воспоминания, которые издевались над ним и ускользали, когда он пытался их поймать, как шаловливые мальчишки в королевской детской.
