Сари Робинс - Незнакомка под вуалью
«Все, я увяз, – понял он. – Трясусь над ее сочувствием, как скряга над золотом». Ему было приятно, что она его ругала. Он наслаждался тем, как она его баловала. Он чувствовал себя дураком, но не собирался останавливать ее – ему было слишком хорошо.
– Конечно. – Абигайль перевернула баночку и вылила мазь себе на ладонь.
Стил напрягся, приготовившись терпеть, но рука коснулась его легко, словно перышком. Круговые движения успокаивали, она растирала мазь по всему плечу. С облегченным вздохом он закрыл глаза, чувствуя себя на небесах.
Рановато, конечно, но все приметы рая были налицо.
Мисс Уэст взялась за бинты.
– Я перевяжу вас, чтобы мазь держалась на месте и чтобы вы не ушибли это место. – Абигайль ходила вокруг него, наматывая бинт через плечо, как тогу.
Он не удержался – наклонился и понюхал ее волосы. Пахло вереском и женщиной. «Интересно, если я осмелюсь до них дотронуться, они на ощупь будут такие же шелковые, как на вид?» – подумал, Стил и тут же отругал себя. Она полагается на его порядочность. Он не может разрушить это доверие. Лорд Стил постарался сделать бесстрастное лицо, чтобы гувернантка не догадалась о его предосудительных мыслях.
– Не слишком туго? Вы сжимаете зубы. Вам плохо?
– Ах нет. Все хорошо.
Стил встал, она быстро отступила. Нужно было срочно бежать от мисс Уэст, пока не случилось то, о чем они оба пожалеют. Он подошел к буфету, схватил бутылку бренди и налил в стакан. Повернулся к ней, борясь со знакомым жжением.
– Ах да, вот, ах… спасибо.
Мисс Уэст покраснела, ее пышная грудь часто поднималась и опускалась – ясно, возбудилась из-за его грубого поведения.
– Могу я что-то еще для вас сделать?
В голове тут же возникли картины, что она может для него сделать. Стил поперхнулся.
– У вас все нормально? – Абигайль подошла ближе.
– Да. – Нужно бежать, срочно! – Я должен лечь в постель.
– Мне пойти с вами?
«О Господи! Это уж слишком!» – испугался Стил. Он почти бегом кинулся из комнаты.
– Как-нибудь в другой раз!
Выскочив за дверь, Стил готов был биться головой о стену от своей глупости. В другой раз? Размечтался!
Что касается его и мисс Уэст – другого раза не будет. Разве что в другой жизни.
Может, в конечном счете, смерть не такая уж плохая штука?
Глава 29
Мистера Патрика Девоншира проводили в приемную, обставленную дорогостоящей чиппендейловской мебелью и великолепными произведениями искусства, достойными украшать особняк герцога.
Но рыжий мясистый человек, сидевший в роскошном кресле у камина, не был герцогом. Несмотря на то, что выглядел он цивилизованно, это был один из худших лондонских подонков. Князь тьмы преступного мира, которого враги неспроста прозвали Люцифером.
Патрик проглотил ком в горле. Он задолжал Люциферу Лаверти больше тысячи фунтов вдобавок к тому долгу, который никому не удастся с легкостью возместить. Он еще оставался в живых только благодаря плану, который он состряпал, чтобы и дяде отомстить, и с главой преступников расплатиться пятикратно.
У Патрика вспотели подмышки, сбилось дыхание. Он пожирал глазами темнокожего головореза, стоявшего у окна, у которого кулаки были размером с голову. Свистящий звук привлек внимание Патрика к жилистому мужчине, сидевшему на столе в углу: он махнул в воздухе ножом, показывая Патрику, как перережет ему горло. Патрик задохнулся от страха, хоть и понимал, что мужик его просто запугивает.
Главный преступник оторвался от газеты и посмотрел ледяными голубыми глазами. Патрик увидал в глазах Люцифера ум и жестокость и понял, что одного кивка этого человека будет достаточно, чтобы он стал колотить в дверь смерти и умолять, чтобы его впустили.
– Смотрите, кто пришел, – протянул Люцифер Лаверти. У него был выговор простолюдина.
До Патрика доходило много слухов о происхождении Люцифера, но он предпочитал верить, что тот родился в борделе и его вырастили шлюхи. Такая история давала Патрику чувство превосходства над злодеем и… приятно щекотала нервы, поскольку Патрика воспитывали гувернантки, которых он по очереди соблазнял, а потом увольнял; ему доставляло глубокое удовлетворение, что работающие женщины не могли ответить отказом.
Глава преступников даже не приподнялся со стула.
– Одна из божьих коровок мадам Шантал.
Жилистый мужик хихикнул, головорез у окна заржал. Патрик прикусил изнутри щеку. Что ж, если ему приходится страдать из-за того, что он понравился какой-то вшивой шлюхе, виконт Бенбрук и за это ответит.
Патрик улыбнулся и наклонил голову.
– Мне говорили, что моя внешность более чем приятна дамам. – Он сделал паузу. – Тем, которым не надо платить.
Люцифер прищурился.
– А у тебя есть шарики в голове. – Бандит смял газету. – Ты при свете дня напал на заместителя генпрокурора Англии.
– Я на него не нападал, – уточнил Патрик. – Я отправил ему послание для передачи моему дорогому дядюшке.
Лицо Люцифера было непроницаемо, как гранит.
– Если хоть один ошметок дерьма коснется меня или моей сети, ты пожалеешь, что убрал свою задницу из Индии.
– Я уже говорил, к вам не тянется ни одной ниточки. Никто не знает, что вы стояли за каретной аварией, в которой погибли мой кузен с женой. У вас нет мотива, нет связи.
Улыбка Люцифера была ужасна.
– Кроме тебя.
У Патрика взмокла шея.
– Без меня вы не получите ни фунта из той тысячи, которую я занял.
– Ты занял только тысячу? – Люцифер поднял бровь.
– Оговорился. Пятикратно от того, что я занял, плюс моя вечная благодарность.
У Люцифера довольно блеснули глаза. Даже когда Патрик с ним расплатится, он навсегда останется в долгу у Князя воров.
Люцифер жестом пригласил Патрика сесть в кресло напротив.
– Чего я не понимаю, так это почему ты просто не убил старого козла и мальчишек. И делу конец.
Патрик покачал головой:
– Я хотел, чтобы Бенбрук страдал так же, как он заставил страдать меня. Пусть узнает, что такое страх и бессилие… и понимает, что ни черта не может сделать, чтобы остановить эту казнь.
– Я думал, ты никогда не встречал этого человека.
– Нам не надо было встречаться, чтобы он разрушил мою жизнь. А теперь я просто отвечаю ему тем же.
Патрик кипел от ненависти.
– Он подверг моего отца остракизму без достаточных причин, отрезал его от всего и вся, пока отец не почувствовал, что ему осталось только уехать в ад, в Индию. Через месяц мать умерла от одной из их мерзких болезней. После этого отец умолял о прощении, умолял разрешить ему вернуться. Но Бенбрук предупредил, что нам не достанется никаких денег, общество нас не примет и мы не найдем места, которое могли бы назвать своим домом.
