Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви
Александр резко остановился и коснулся руки Манди, предупреждая ее о молчании, поскольку они услышали приближающиеся мужские голоса и увидели роговой факел стражников, качающийся на палке.
Жестом призвав Манди возвращаться, Александр погасил их собственный факел так, чтобы он их не выдал.
Инстинкт солдата удержал Харви от желания спросить, что случилось. Он придержал лошадь и отпрянул назад, на путь, которым только что прошел. Но если Харви понимал, что нельзя издавать ни звука, животное не было столь мудро и громко зафыркало.
Харви затаил дыхание и запоздало прикрыл ладонью ноздри животного. Александр и Манди замерли на полушаге.
Легкая беседа резко прекратилась.
— Кто там? — раздался осторожный оклик, сопровождаемый звуком обнажаемого оружия. — Подойдите ближе, дайте себя рассмотреть!
— Еще чего! — пробормотал Александр сквозь зубы и рванулся вперед, увлекая Манди за собой. Харви вскочил на коня и поехал за ними, не заботясь о производимом им шуме, потому что забота о тишине теперь была бы фарсом.
Они бросились вниз по холму от женского монастыря и углубились в темные улицы. Хотя их глаза привыкли к темноте и позволяли им что-то различать, они все еще плюхались в сточные канавы и ямы и натыкались на ухабы и колеи в узких проездах.
Мысли Александра неслись со скоростью его ног. Городские ворота должны быть закрыты до рассвета, и охрана, от которой они убегали, быстро поднимет шум. Их поимка была вопросом времени, и он знал, что, если окажется в темнице, сойдет с ума.
Залаяли собаки, в домах вспыхнули огни; двери и ставни начали открываться. Впечатление такое, будто кто-то энергично ткнул палкой в сонный муравейник.
— Мы не можем продолжать бежать! — Манди прерывисто дышала, почти задыхаясь. — Ради Бога, остановитесь, пока мы не наделали в десять раз хуже для себя!
Но Александр отказался сдаваться. Он свернул в боковой переулок, настолько узкий, что по нему могла пройти только одна лошадь.
— Ты позаботься о Манди, уведи ее подальше отсюда! — крикнул Харви. — Нет никакого смысла, чтобы схватили нас всех!
— Я и не хочу, чтобы хоть кого-то схватили, — ответил Александр, тяжело дыша. — Я знаю здесь одно укромное место.
— Где?
— Чуть подальше.
Харви покачал головой и посмотрел через плечо. Совсем невдалеке слышались возбужденные голоса, и виднелся свет нескольких факелов.
— Тогда быстрее отыщи его, — бросил он.
Они поспешили через темный, мрачный переулок, который стал еще уже. Когда уже казалось, что они попали в ловушку в тупике, переулок расширился, подобно дорогому длинному рукаву, и выпустил их в торговый квартал города.
Александр промчался мимо первых трех зданий направо от переулка и остановился около четвертого, красиво разрисованного здания, выходящего фронтоном на улицу. Наклонившись, он поднял несколько маленьких камешков и бросил их в закрытые ставни окна фронтона.
— Ты что, совсем голову потерял? — прошептал Харви; его глаза почти выскочили из орбит.
— Для тебя лучше всего надеяться, что нет! — парировал Александр и бросил другой камень. — Сара, Сара, открой!
И в момент, когда Харви был почти на грани истерики, а Александр задавался вопросом, правильно ли он понял знак его возлюбленной две ночи назад, ставни открылись и выглянула молодая женщина; ее длинные светлые волосы свесились с подоконника, как веревка звонка.
— Сара, слава Христу, совершенно нет времени, чтобы объясняться, — обратился к ней Александр. — Нас преследуют, нам надо спрятаться. Позволь нам…
Голова исчезла, и ставни захлопнулись.
Харви чертыхнулся.
— Это — богатая часть города, — сказал он. — Нас вздернут под самые облака! Ты, наверное, спятил!
Он бросил пристальный взгляд на пока еще свободную улицу, зная, что совсем недалек тот момент, когда она заполнится рьяными преследователями.
Раздался звук тяжелого поднимаемого бруса и затем трения ключа в замке. Дверь распахнулась.
Блондинка, молодая женщина, изучала своих гостей, держа в одной руке светильник. Ее глаза горели от волнения.
— Входите, — подозвала она. — Поспешите и заведите лошадь тоже…
Как только Харви догнал остальных, проведя животное через порог, Сара закрыла дверь на замок, а потом на засов. Ключ был одним из нескольких на железном обруче в ее руке.
На ней была свободная одежда, наброшенная поверх ночной сорочки, — нечто в стиле, моду на который ввели возвращающиеся участники крестового похода, — из шелковистой тонкой синей ткани с цветочным рисунком того же самого оттенка, а на ногах мягкие лайковые шлепанцы.
Александр спросил себя, кого она ожидала на сей раз. Или, возможно, она всегда спала в таком виде?
— Отведите лошадь вглубь двора и привяжите, — сказала она Харви. — Чтобы не учуяли ее запаха, если они постучат в мою дверь.
Еще раз Александр столкнулся со строгой служанкой и посмотрел на нее. Ее заспанные глаза расширились при виде женщины, другого мужчины и, наконец, гнедого жеребца, протопавшего мимо ее постели во мраке ночи. Она осенила себя крестным знамением и посмотрела им вслед с недоверием.
— Вы можете оставаться здесь, — сказала Сара, когда они вошли в помещение лавки, и улыбнулась Александру. — Ты знаешь, где люк, если вам нужно будет скрыться в подвале.
— Да, моя леди. — Он не мог сдержать легкой дрожи, пробежавшей по нему.
— Моя леди? — Она надула щеки. — Я уже столь возвысилась в мире? — В фиолетовых глазах мелькнула насмешка.
Александр покраснел.
— О, сейчас я готов даже стать на колени перед вами, как перед королевой, за то, что вы сделали для нас, — сказал Харви.
Она прикусила нижнюю губу с затаенным умыслом и хлестнула взглядом Харви.
— О, не стоит преувеличивать, проворковала она, чуть подмигнула Александру и насмешливо продолжила: — Мы с капитаном стражи — старые друзья. Он поверит всему, что я ему скажу.
ГЛАВА 15
Весь следующий месяц Манди часто возвращалась в мыслях к ночи похорон ее отца. Память обладала поистине сказочным качеством — нечто вроде того, как переедание сладостей притупляет вкусовые ощущения. Чем больше она пробовала распутывать различные обстоятельства, тем более запутанными они становились, оставляя ее с неразрешимым узлом в центре.
Единственная нить, которую она сумела распутать, была та, которая тянулась в самую сердцевину путаницы, и это касалось ее собственной судьбы в мире, находящемся во власти эгоистичных и подозрительных мужчин. Она видела, что, несмотря на все барьеры, женщины могут сделать многое.
