Кристина Брук - Великолепный любовник
– Черт побери, Джорджи! – вырвалось у него.
Нужно было немедленно найти Пирса, отобрать письмо, заставить негодяя заплатить за все.
Он собирался уже подняться, но она удержала его:
– Я не думаю, что он захочет использовать его, Маркус. Как только мы поженимся, письмо потеряет силу.
Она смотрела на него с тревогой в глазах.
– Если ты все еще хочешь жениться на мне.
Он уставился на нее:
– Ты пожертвовала своей репутацией. Ради меня.
– Я любила тебя, – тихо сказала она. – Всегда.
Шок откровения вслед за раскрытием тайны пригвоздил его к месту.
Хрипло Маркус пробормотал:
– Джорджи, я…
Не дав ему договорить, она обняла Бэкенхема. Рухнули все преграды. Отвечая на ее порыв, он стал целовать ее лицо яростно, страстно. Когда она упала на подушки и потянула его на себя, единственным его желанием было никогда не выпускать ее из объятий, защищать, любить до самой смерти.
Их поцелуи были обжигающими, умопомрачительными – точно такими, как в его самых дерзких мечтах. Он сорвал с себя халат, отшвырнул в сторону и приник к Джорджи, отчаянно желая показать ей настоящую страсть, предаться искренней, подлинной любви.
Она прижалась к нему, тонкие пальцы скользили по его плечам, погружались в его волосы, ласкали затылок. Ее хриплые стоны и несвязный шепот возбуждали его еще больше.
– Боже, Джорджи, ты такая красивая, – сказал он, развязывая тонкую розовую ленту в воротнике ночной рубашки. – Как никто другой на свете.
Она глубоко вздохнула, когда лента распустилась и он сдернул с ее плеч ночную сорочку, обнажив грудь Джорджианы.
Граф потерял голову, ибо был лишь мужчиной, а ее грудь была воплощением мужской мечты. Он отправился своими губами в полное открытий путешествие по ее телу, нежно касаясь кончиками пальцев прелестных розовых сосков.
Ее глаза были закрыты, губы сами собой приоткрылись.
Тело девушки обрело чрезвычайную чувствительность, Бэкенхем ощутил, как она беспомощно затрепетала, когда он прикусил ее сосок. Он повторил это еще несколько раз, заставляя ее бедра начать движение навстречу ему.
Боже, медленнее…
Подарив ее груди последний горячий поцелуй, он спустился ниже по ее телу, поцеловал округлость живота, исследовал каждый дюйм потрясающих бедер.
Он скользил губами по ее телу, упиваясь мягкой, гладкой кожей. Кончики его пальцев гладили ее длинные стройные ноги, восхитительные колени, внутреннюю сторону бедер. Мягкий призывный стон подсказал ему, что она готова и к продолжению.
Он провел рукой вверх по ее бедру, к влажным складкам средоточия ее чувственности.
Она была такой горячей там, он скользнул наверх, чтобы поцеловать ее в губы, продолжая движение пальцев меж ее ног. Он хотел быть рядом с ней, достаточно близко, чтобы насладиться ее ответной реакцией, чтобы заглянуть в эти прекрасные лазурные глаза.
Сначала он касался ее легко, почти неосязаемо, затем начал ласкать круговыми движениями, приближаясь к чувствительному бугорку между складок, пока она не зашлась в крике, извиваясь под ним в экстазе. Ее рука сжала его запястье словно тиски, глаза распахнулись, тело били конвульсии наслаждения.
Не дав ей отдохнуть или прийти в себя, Бэкенхем развел ее бедра и направил свой внушительных размеров член в ее влажное, зовущее тепло.
Она смотрела на него молча, в глазах читалась трогательная беспомощность и девственный трепет, что совершенно не сочеталось с вызывающе чувственным телом и не слишком скромными речами.
Ему пришлось приложить усилие, чтобы преодолеть последнюю преграду. Теперь он со смешанным чувством бесконечной нежности и восторга был уверен, что стал ее первым любовником.
Маркус нежно коснулся ее щеки, ощущая в себе бушующее желание владеть ею. Сладострастная жажда стучала в его висках, пульсировала в каждой вене. Он медленно подался вперед и услышал мягкий стон боли.
Ей будет лучше, если все закончится быстро. Но ощущение ее плоти волновало, и он эгоистично жаждал находиться в ней так долго, как только сможет.
Через несколько осторожных толчков Джорджи поймала ритм и начала двигать бедрами навстречу его телу, продолжая шепотом исторгать потоки бессвязных нежностей, тихих и ласковых, словно дуновение летнего ветерка.
Джорджи закусила губу и окинула Бэкенхема затуманившимся от страсти взглядом. Мужчина лежал на спине рядом с ней, тяжело дыша после восхитительного акта любви.
Все ее существо сейчас составляли лишь желания и чувства. Как он прикасался к ней… Она почувствовала томное удовольствие в низу живота от одной только этой мысли.
Ощущение внутри, после его проникновения… Необыкновенное, несмотря на краткую боль. Джорджи не могла дождаться продолжения, чем раньше, тем лучше. Она улыбнулась, почувствовав, как Бэкенхем мягко проводит рукой по ее усталому телу. Вздохнув, она перевернулась и поцеловала его.
Неожиданное шуршание у двери вырвало ее из неги чувственного наслаждения. Замерев, она прислушалась.
– Что это было?
– Что? – Бэкенхем приподнял голову с ее груди.
– За дверью кто-то есть!
– Как раз вовремя, чтобы застать нас на месте преступления.
– Не шути, – прошептала она, ударив его по мускулистому плечу. – Вставай, вставай! Где моя одежда?
И завернулась в одеяло, отбиваясь от его объятий.
– Я запер дверь, – пробормотал он, стиснув ее бедра, притягивая обратно к себе. Его горячее дыхание щекотало ей ухо.
– Помолчим и подождем, пока они уйдут.
– Но…
С легкостью он толкнул ее на кровать. Он нежно целовал ее тело, от груди до живота, все ниже и ниже…
Джорджи издала стон, полный возмущения и восторга.
Бэкенхем, такой расслабленный и игривый, был совершенно неотразим.
Он взглянул на нее с азартным блеском в глазах, взором, какого она никогда прежде не замечала. Затем спустился ниже, продолжая покрывать ее тело поцелуями.
Она не смогла удержать вскрик удовольствия, когда его губы нашли ее лоно.
– О боже!
Он поднял голову.
– Не так громко, мисс Блэк. За дверью кто-то есть, помните?
– Надеюсь, они уже ушли.
Она мысленно послала всех подальше и легла на спину, отдавшись жаркому греховному блаженству.
– Мисс Блэк.
До нее донесся еле слышный шепот из-за дверей.
– Мисс Блэк, срочное дело!
– Там дама. Любопытно, – прошептал Бэкенхем, уткнувшись в ее бедра.
Джорджи выскочила из кровати так быстро, что по пути ударилась и выругалась. Плечи Бэкенхема сотрясались от беззвучного, еле сдерживаемого смеха. Мрачно взглянув на Маркуса, она поспешно накинула пеньюар и стала застегивать пуговицы.
