Рут Лэнган - Герцогиня-самозванка
Когда она устроилась в кресле, придвинутом к камину, остальные окружили ее, с нетерпением ожидая рассказа.
– Сначала вы должны рассказать нам про особняк Вандербилтов.
Мария знаком велела слуге подать поднос с бокалами и бутылку шампанского.
Впервые за этот вечер Лана смогла спокойно насладиться взрывом пузырьков у себя на языке и шелковистым течением вина по горлу. Она села прямее и улыбнулась при виде полных внимания лиц.
– Он больше этого, но совсем не такой приветливый Бальный зал больше здешнего сада, но очень холодный. Я не замерзла только благодаря танцам.
– Расскажите, с кем вы танцевали.
Колетт выпила шампанское, снова наполнила свой бокал, а потом долила вина и Лане.
– Кажется, я танцевала со всеми мужчинами, которые гам были. А с Уилтоном Ван Энделом – два раза.
– С этим! – Надя нахмурилась. – Он гадкий молодой человек. Вы должны держаться от него подальше.
Заинтригованная Лана пристально посмотрела на русскую портниху:
– Что вы о нем знаете?
– Только то, что говорили другие, но этого достаточно, чтобы знать: он человек непорядочный. – Уже мягче она спросила: – Энсел Бичем там был?
Лана не без труда вспомнила внушительного седовласого джентльмена, пригласившего ее ближе к концу вечера.
– Кажется, во время танца мы не обменялись и парой слов, но он показался мне настоящим джентльменом.
Надя улыбнулась и посмотрела на остальных:
– Видите? Я так вам и сказала!
Лана удивленно спросила:
– Вы его знаете?
– В некотором роде – да. – Надя пригубила шампанское.
Мария суховато пояснила:
– Его жена умерла больше года назад, и он сказал Джессу, что хотел бы познакомиться с женщиной, которая бы успокоила его разбитое сердце.
– И это были вы? – У Ланы округлились глаза.
Надя пожала плечами:
– Он человек добрый. И одинокий.
– И к тому же щедрый! – со смехом добавила Колетт.
Слушая их голоса – смех, шутки, мягкое поддразнивание, – Лана понемногу пила шампанское, откинувшись на спинку кресла и чувствуя странное умиротворение. Впервые в жизни у нее появилось такое чувство, что она нашла свое место. Пусть эти женщины были актрисами и потаскушками, но они были добрыми, внимательными и остроумными. И, ничего про нее не зная, они, не колеблясь, приняли ее.
Они стали для нее той семьей, которой у нее еще никогда не было, – и в эту минуту она была невыразимо рада находиться рядом с ними.
– Что-то мы заговорились! – Мария взяла у Ланы опустевший бокал. – Вы провели на ногах много часов, и теперь вам надо поспать. Завтра поведаете нам остальное.
– Хорошо. – Колетт поцеловала ее в щеку. – Идите спать, малышка. А завтра вы расскажете нам все до малейшей детали.
Лана позволила Марии и Роуз увести ее наверх. Пока домоправительница готовила постель, горничная помогла Лане снять платье и надеть ночную сорочку.
Оставшись в темноте, она закрыла глаза, рассчитывая сразу же заснуть. Но вместо этого ощутила стремительный прилив жара и неотвязную пульсацию желания. Поцелуй Джесса не выходил у нее из головы.
Почему-то ее не тревожило то, что он поцеловал ее в карете. Было совершенно ясно, что чувства, которые он в ней разбудил, не имели ничего общего со злостью. Однако она настолько плохо знала мужчин, что не могла определить, что это было за чувство: любовь, или просто желание. Она знала только одно – к ее стыду, она готова была отдать почти все на свете, лишь бы снова ощутить прикосновение его губ.
Глава 18
Лана шла мимо кабинета Джесса, когда увидела, что он сидит там за столом, а по обе стороны от него стоят Уизерс и Мария. Все внимательно читали что-то лежащее на столе.
Когда Лана оказалась на уровне двери, Джесс поднял взгляд.
– Тебе стоит на это посмотреть.
Зайдя в комнату, она увидела, что Уизерс и Мария сияют улыбками.
– В чем дело? Что случилось?
– Посмотри сама.
Джесс вручил ей газету, и, ахнув, она увидела фотографию, которую сделали накануне в тот момент, когда она выходила из кареты. Под изображением оказалась крупная подпись: «Герцогиня Пятой авеню». Она обвела взглядом довольные лица.
– Не понимаю. Зачем было Фарли Фэрчайлду давать мне такое глупое прозвище?
– Неужели вы не понимаете? – Мария готова была задохнуться от радости. – Это значит, что вы имели успех! В сопровождающей статье написано, что все важные персоны Нью-Йорка очарованы таинственной и прекрасной герцогиней Пятой авеню. Он называет вас тихой английской розой, рядом с которой блекнут все остальные цветы. – Мария захлопала в ладоши. – Вспомните, Лана! Фарли Фзрчайлд дает особые прозвища только тем, кого он считает очень важными людьми!
Пока Лана читала статью, напечатанную вместе с фотографией, Джесс внимательно смотрел, как она выглядит. На ней было утреннее платье лимонно-желтого цвета, волосы были стянуты желтыми лентами. Этим утром, когда она не была окружена необходимыми признаками богатства и казалась свежей, словно маргаритка на лугу, он понял, что она очаровала не одних только важных персон Нью-Йорка. Он провел отвратительную ночь, вспоминая о том, как она выглядела в объятиях похотливых гостей Вандербилтов, и снова и снова представляя себе тот гневный, потрясающий поцелуй в карете. Ему надо тщательно следить за собой, чтобы подобный взрыв не повторился.
Джесс кивком указал на стоявший на столе серебряный поднос с горкой небольших белых конвертов:
– После твоего первого появления в свете уже начали приходить приглашения.
– Приглашения?
Лана взглянула на Марию, прося подтверждения.
– Я такого количества еще никогда не видела. – Домоправительница вздохнула. – В театр, в оперу, на такое количество званых обедов, что я им счет потеряла. Все стремятся увидеть вас. Я как раз предлагала сократить ваши уроки до одного часа в день, чтобы вы могли днем отдыхать. Иначе вам не удастся выдержать столь напряженного распорядка.
Лана прижала ладонь к груди, стараясь справиться с приливом паники.
– То есть мне предстоит притворяться каждый вечер?
– Придется, герцогиня. – Джесс вышел из-за стола. – Если, конечно, ты хочешь сделать следующий логический шаг.
– Колин! – Она выдохнула это имя и почувствовала острый стыд из-за того, что жалуется на нечто столь тривиальное, как притворство, когда этот бедненький мальчик влачит просто ужасное существование в том отвратительном месте. Чуть понизив голос, она сказала. – Я не забыла.
Лана пообещала себе, что больше не станет жаловаться. С этой минуты все ее силы должны сосредоточиться на Колине и его спасении. Если ради этого ей придется поддерживать разговоры с глупыми, пустоголовыми женщинами и танцевать с нахальными мужчинами, она сделает это без колебаний.
