Виктория Холт - Дорога на Компьен
Герцогиня сделала легкую гримасу.
— Вы не можете понять, почему. Мой дорогой Этьен, вы удивляете меня. Есть некто, кто очень хорошо знает, почему. Она ваш большой друг, и мой тоже. Вы знаете, почему для нее предпочтительны эти наши малютки-Венеры из семей портных, и наша Минерва из буржуазок. Она не станет терпеть кого-либо из нас на этом месте, которое она так ревностно оберегает, хотя сама давно не занимает его.
— Было бы опасно... очень опасно лишиться ее дружбы.
— Благодаря этой дружбе, мой дорогой брат, вы там, где вы сегодня находитесь.
— И где я намерен оставаться! Он умолк и задумался. Потом, обняв сестру, подвел ее к кушетке, на которую они оба уселись. Не выпуская сестры из своих объятий, Шуазель снова заговорил:
— У меня есть один план. Люди, как вы знаете, проявляют беспокойство, и надо кое-что сделать как можно быстрее. Говорят: «Англия— против нас. Пруссия— против нас. Наши друзья — это наши старые враги австрийцы». Люди в отчаянии оттого, что боятся своих врагов и не верят своим друзьям. У меня есть идея заключить договор, который я назвал бы фамильным договором.
Герцогиня кивнула брату и наградила его улыбкой, полной восхищения.
— Вы гений, мой дорогой.
Шуазель не стал возражать против этого комплимента, приняв его как нечто само собой разумеющееся, во что он верил не меньше, чем его сестра.
— Как вам известно, определенной частью Европы правят представители Дома Бурбонов. Францией, Испанией, Неаполитанским королевством и Пармой. В трудные времена они должны поддерживать друг друга. Я предлагаю показать ныне народу Франции, что вопреки мнению пессимистов у нас немало друзей в Европе. Говорят, у нас только один союзник. Только один! Если я заключу этот договор — а я намерен его заключить, — то смогу сказать людям: «Все Бурбоны Европы — наши друзья!» И они с нами в нашей борьбе против всех наших врагов. Это будет единая семья. От Испании до Сицилии. Я лишь позову их, и они придут к нам.
— Придут ли? Шуазель пожал плечами.
— Сейчас, дорогая сестра, нам нужнее всего успокоить людей, дать им передышку и сделать их счастливыми. Этого требует само время.
Она улыбнулась.
— Вижу. Мы прошли долгий путь от бедности нашего детства, брат.
— И мы пойдем гораздо дальше... оба, радость моя... — вы и я. Наш дорогой друг не вечен. Никто не вечен, и она тоже.
— А что потом?
— А потом, потом... — невнятно произнес Шуазель,— возможно, король не станет искать своих богинь так далеко от своего двора, а?
— Но время уходит, Этьен.
— Время! Что для нас время? Мы бессмертны. Не вижу, что могло бы помешать тебе занять первое место в стране. Другие, помимо нашего дорогого друга, не могут жить вечно. Я вспоминаю мадам де Ментенон.
— Этьен!
Шуазель предостерегающе поднес руку к губам своей сестры.
— Помолчите, моя бесценная. Мы подождем. Мы научились ждать. Так подождем же немного... совсем немного.
— Это лишь дерзкие, несбыточные мечты, Этьен, — сказала герцогиня.
— Великие дела, сестра, всегда начинаются с дерзкой мечты.
— Мы оба всегда будем вместе, брат! Есть ли предел вершинам, на которые мы стремимся взойти?
— Сама вершина и есть наш предел. Ждите и присматривайтесь. Будущее герцога Шуазеля прекрасно, и всю славу, которая выпадет на его долю, он клянется разделить с той, кого он любит больше всех на свете.
***Бывали случаи, когда, к великому сожалению короля, у него возникала необходимость посетить Париж.
Люди уже успели позабыть тот недолгий период, когда преданность к Луи ожила в них с новой силой из-за злополучного покушения Дамьена. Они не выкрикивали оскорблений в адрес Луи, когда он проезжал по улицам Парижа. Они лишь провожали своего короля угрюмыми взглядами и молчали. Слишком внушителен был вид этого человека, и оттого почти невозможно было в его присутствии дерзить ему. Прямой, величественный сидел он в своей карете, недоступный и безразличный к настроению толпы.
Люди сходились вдоль дороги, чтобы поглазеть на него. Они всегда так делали. Проезжающую карету сопровождало невнятное бормотание и приглушенный ропот зрителей.
Когда карета короля проезжала мимо садов Тюильри, внимание короля внезапно привлекла огненно-рыжая девушка-подросток. Возле нее стоял мужчина, скорее всего ее отец — старый солдат.
На девушке было пышное, дорогое, но безвкусное платье Отец наклонился к ней и что-то сказал, наверное: «Смотри, вот он — король». А что же еще?
Прекрасные синие глаза девушки загорелись от возбуждения. Она, не отрываясь, смотрела на карету короля. Луи чуть подался вперед и слегка наклонил голову в знак того, что заметил девушку и оценил ее внимание.
Ее лицо озарила счастливая улыбка. Очаровательное дитя, подумал король, приятно было бы время от времени видеть ее.
Она совсем молода, ей, наверное, нет еще и четырнадцати лет. Девушки в таком возрасте особенно восхитительны: так невинны, но потом, потеряв невинность, становятся еще очаровательнее.
Кто она? — думал Луи. Как это сладко — взять ее за руки, обнять и сказать ей, что ее король счастлив, что у него есть такие подданные, как она.
***Вернувшись в Версаль, Луи послал за Ле Белем.
— Сегодня в Тюильрийских садах я видел чудное дитя, - сказал король Ле Белю.
— И Ваше Величество желает поближе познакомиться с ней?
— Она такое милое создание, но очень скверно одета. Розовое платье, какие-то драгоценности, наверняка, фальшивые. Я хотел бы увидеть ее хорошо одетой. Она указывала рукой на мою карету и не отрывала от нее глаз. Надо бы научить это милое создание хорошим манерам.
— Если Ваше Величество соблаговолит назвать мне ее имя...
— Я не знаю ее имени. Я только видел ее, когда проезжал Тюильри.
— Сир, поскольку вы не знаете ее имени и где она живет, найти ее будет трудно. В сады Тюильри приходит очень много юных девушек.
— Вы слишком легко отказываетесь, — сказал король. Ле Бель от страха взмок.
— Сир, я обыщу все парижские улицы. Если этого ребенка можно найти, я найду его.
— А пока что пошлите за Сартином. Нам понадобится его помощь.
Ле Бель казался огорченным. Он знал, что Сартин нашел мадемуазель де Роман, но ему было досадно, что лейтенант полиции берется за дела, которые прежде Ле Бель считал своими, хотя, конечно, их и приходилось делить с другими камердинерами.
Явившийся к королю Сартин был весьма польщен, что король возлагает на него столь важную миссию. Луи, однако, не отпустил Ле Беля и стал объяснять, чего ждет от двоих своих верных слуг.
