Маргерит Кэй - Обретенная надежда
— Я вступлю в борьбу со своим отцом при условии, что и вы кое-что сделаете по отношению к близкому вам человеку, — сказала Каро.
— Но ведь мой отец умер, и вы прекрасно об этом знаете, — отрезал Себастьян.
— Отец умер. А ваша мать жива. Неужели вы не понимаете, что она могла бы помочь вам узнать, почему ваши отношения с отцом были такими сложными?
— В моих взаимоотношениях с отцом все было до смешного просто. Он не выносил моего присутствия. Все во мне его раздражало.
— И вы считаете такие отношения между отцом и сыном нормальными? — воскликнула Каро. — А ваши отношения с матерью…
— Отношений с матерью не было вовсе. Она ушла из дома, когда мне было всего четыре года. Я плохо помню ее. Что касается ее самой, то она, наверное, все эти годы вообще не вспоминала о моем существовании.
— Неужели вам не хочется ее увидеть? Хотя бы из любопытства? — удивленно глядя на него, спросила Каро.
— Почему же мне должно этого хотеться?
— Потому что она ваша мать, черт возьми! — воскликнула Каро. — Вы ведете себя точно так же, как и ваш отец. Он просто вычеркнул ее из своей жизни и на этом успокоился. Неужели он никогда не говорил с вами о ней?
— С какой стати он должен был это делать? Не понимаю вас.
Кэролайн вдруг вспомнилась коробка с игрушками и портрет матери, который маленький Себастьян, должно быть, прятал от всех. Каро пришла в голову одна чудовищная мысль, и сердце ее сжалось от жалости.
— Я поняла! Ваш отец хотел, чтобы вы убедили себя, будто леди Ардхэллоу умерла, — задохнувшись, проговорила Каро. — Он убрал ее портрет из вашей семейной галереи. Они же продолжали состоять в официальном браке. В Крэг-Холле не осталось ни следа от этой женщины. Только теперь мне пришло это в голову.
— Черт возьми! Почему вас это так интересует? Но если уж вам так интересно, то знайте: комнаты моей матери находятся в восточном крыле дома. Там все осталось нетронутым.
— Два года назад вы унаследовали этот дом. Неужели ни разу с тех пор не бывали там?
— Однажды я туда зашел, но не увидел там ничего для себя интересного, — ответил Себастьян.
— Тогда докажите мне, что эти комнаты не вызывают у вас никаких чувств. Пойдемте в восточное крыло, и покажите мне эти комнаты!
Кэролайн понимала, что, как уже было не раз, перешла все границы, но спустя мгновение она убедилась, что недооценила выдержку Себастьяна.
— Хорошо, — согласился Себастьян и взял ее за руку. — Сейчас самое подходящее время для этого.
Глава 9
Дверь, ведущая в восточное крыло, находилась рядом с проходом в комнаты лорда Ардхэллоу.
— Это здесь, — сказал Себастьян и вытащил из связки ключ на металлическом кольце, руки его слегка дрожали. — Мой отец всегда держал этот ключ при себе. Он не хотел, чтобы кто-нибудь входил в комнаты моей матери.
Каро вдруг испугалась, не зря ли она все это затеяла. Вдруг посещение комнат матери причинит Себастьяну душевную боль? Но ведь она хотела как лучше…
— По правде говоря, я не видел, как моя мать сбежала. О ее спешном отъезде мне рассказал отец. Не знаю, можно ли ему верить. Кто знает, вдруг мы с вами обнаружим в этих комнатах труп моей матери, — криво улыбнувшись, проговорил Себастьян.
— О господи, Себастьян! Как вы можете так говорить? — Каро поежилась. Ей вдруг стало неуютно и жутко.
Себастьян открыл дверь, неуверенно подошел к окну и открыл ставни. Оконные стекла так запылились, что свет едва проникал в комнату и на мебель легли призрачные тени.
— Такое ощущение, что со дня отъезда вашей матери здесь все так и осталось нетронутым, — произнесла Каро шепотом, словно боялась кого-то потревожить.
Комната была в два раза больше спальни, в которой поселилась Каро. И обстановка была роскошнее: дорогой голубой ковер, побитый молью, великолепная хрустальная люстра в клочьях паутины. Секретер из розового дерева, каминная доска из белого мрамора, украшенная купидонами, причудливые статуэтки севрского фарфора, покрытые толстым слоем пыли. На дверцах одного из шкафов был японский рисунок. Юная японка держала в руках цветок лотоса, а над головой у нее кружили голуби, в клювах которых было зажато по цветку. В этом шкафу было множество ящиков. На каждом из них был нарисован цветок или животное.
Себастьян наугад открыл один из ящиков, и взору Каро открылась красивая брошка в виде бабочки, инкрустированная бриллиантами, бирюзой и изумрудами. В следующем ящике лежала еще одна брошка в виде колибри. А в другом — серебряная шляпная булавка в виде розы.
Удивляясь с каждой минутой все больше и больше, Себастьян открывал один ящик за другим и доставал оттуда все новые украшения. Все они были выполнены в виде животных, птиц или цветов.
— Что за черт! — пробормотал Себастьян и принялся нервно ерошить волосы. На лбу у него осталась полоса пыли.
Тем временем Кэролайн принялась рассматривать картины, висевшие на стенах. Большинство из них были написаны французскими художниками. Некоторые из них так потемнели от времени, что на них трудно было что-нибудь различить. На одной из картин была изображена Афродита, выходящая из моря, на другой картине была запечатлена полуобнаженная женщина в окружении херувимов. На третьем холсте — обнаженная женщина на золоченой кушетке. Каждая деталь ее тела была тщательно прорисована. Позвоночник, ягодицы, впадина под коленом… Это была очень чувственная картина. Она вдруг вспомнила собственное отражение в зеркале, висевшем на спинке кровати в Комнате королевы, и зарделась от смущения.
Себастьян, который до этого лихорадочно выдвигал ящики один за другим, вдруг бросил это занятие, незаметно подошел к Кэролайн и тоже принялся разглядывать картину. Он задумчиво смотрел на обнаженную женщину, запечатленную на ней.
— Эта комната напоминает дорогой бордель. Думаю, у моего отца каждый раз просыпалось непреодолимое желание физической любви, стоило ему войти в эту комнату, — ухмыльнулся он.
— Ну, вам лучше знать. Наверняка вы неоднократно бывали в дорогих борделях, — лукаво улыбнувшись, проговорила Каро.
Она с удивлением оглядывала комнату. Дверь, ведущая в соседнее помещение, была украшена искусной резьбой в виде гирлянд цветов. На небесно-голубом потолке были изображены херувимы, сидящие на белых облаках. Вся комната была выдержана в голубых, золотистых и розовых тонах. Везде: на каминной доске, дверях, мебели — были вырезаны или нарисованы розы и херувимы.
— Да, сразу видно, что в этой комнате жила настоящая женщина, — задумчиво проговорила Кэролайн. — У вашей матери был прекрасный вкус и богатый внутренний мир.
