Кэтрин Харт - Поруганная честь
Джейк нашел его там.
— Вещи не всегда оказываются такими, какими кажутся на первый взгляд, — загадочно произнес он. — Нередко нас обманывают собственные глаза.
Эван взглянул на стрелка:
— Что ты хочешь этим сказать, Баннер? Ты знаешь о деле больше, чем другие, верно?
— Гм… не хотелось бы, чтобы об этом кто-либо догадался, да и вам, если хорошенько поразмыслить, это не выгодно, — протянул Джейк. — Так что скажем просто: я верю, что с вашей дочерью все в порядке, что она никак не пострадала. — Джейк лукаво улыбнулся и добавил: — Может, у стрелков вера крепче, чем у всех прочих людей.
— Ты хочешь сказать, что это не ее… хм… — Эван никак не мог произнести страшные слова.
— Вы уж сами делайте выводы, мистер Коулстон. Просто не зря говорится: не верь глазам своим.
13
— Трудно заниматься любовью, когда по заднице бегает взад-вперед бурундук. Мягко говоря, это отвлекает, — пожаловался Блейк со вздохом скорчил отчаянную гримасу. — Ты не можешь хотя бы на время угомонить этого маленького… Меган взглянула на Блейка и засмеялась, серые глаза замерцали словно звезды в тумане.
— что ты предлагаешь с ним сделать?
Блейк дьявольски усмехнулся:
— Сварить его в кипящем масле, содрать кожу и сделать из нее кошелек.
— Блейк!
— Ладно, — смилостивился он. — Зашей его в пустой мешок из-под муки, и пусть он прогрызает себе выход. Посади его в пустую кастрюлю и закрой крышкой. Что угодно! Лишь бы немного отдохнуть от него. Знаешь, это действует мне на нервы, я все время жду, что вот-вот коготки или зубы вопьются мне в самое чувствительное место.
Проказливая улыбка вспыхнула на ее лице.
— Пожалуй, я могла бы выдрессировать его, чтобы он нападал по моему сигналу, — лукаво предположила она.
— С тебя станется, верно, — согласился Блейк, насмешливо покачав головой. — С той самой минуты, как мы встретились, я ни разу не могу расслабиться.
— А кто виноват в этом? — огрызнулась Меган. — Ты конечно же. Если бы ты оказалась кроткой и нежной, как я рассчитывал, у меня было бы с тобой вдвое меньше хлопот.
— Это только доказывает, что неразумно слишком хорошо думать о человеке, которого совершенно не знаешь. — Ее улыбка была такой же древней, как у Евы, а его ответный поцелуй — древним, как само время.
— Что ты станешь делать, если тебе не удастся получить у Кирка назад ферму?
Они сидели в тени большого старого дуба. Меган устроилась между его коленей, положив голову ему на грудь.
Блейк вздохнул, отчасти от блаженства, отчасти в ответ на ее вопрос.
— Не знаю. Может, вернусь на рудник и еще раз попытаюсь найти жилу. — Он пожал плечами. — Я там давно не был. Этот старый рудник был отработан еще при моем деде. Когда он совсем истощился, Абуэло закрыл его.
— Ты веришь, что еще есть надежда найти золото?
— Да, но для этого потребуется скорее счастье, чем умение. Если оно там и есть, то наверняка спрятано глубоко под слоями породы.
— Поэтому больше никто не пытался его искать?
Блейк снова пожал плечами:
— И поэтому, и оттого, что больше никто не верит, что в этом давно заброшенном месте еще можно найти золото. Папа безжалостно высмеивал меня каждый раз, когда я заводил об этом разговор.
— А Кирк знает про рудник?
Меган почувствовала, как Блейк напрягся при упоминании имени Кирка.
— Знает, но не интересуется и никогда им не интересовался. Он всегда относился к этому, как к шутке, подобно всем остальным. Да он в любом случае не имеет к руднику отношения, поскольку дед, умирая, завещал его непосредственно мне, а не матери или отцу. Так что никто не может оспорить мое единоличное право на это место.
— А ты давно там был в последний раз?
— Около года назад. Немного поковырялся в разных местах, надеясь на удачу. Однако леди Удача отвернулась от меня с тех пор, как умер отец. Еще удивительно, как я уцелел, обшаривая старые штольни. Крепеж во многих местах прогнил. Там в самом деле небезопасно, а у меня нет средств, чтобы укрепить стены. Очень скоро я увидел бесплодность и опасность поисков и оставил эту затею, решив снова пытаться вернуть ферму. Фермерский труд намного безопасней, да и доходы стабильные. — Он усмехнулся. — Наверное, зря я морочу голову надеждами, что там еще есть золото, но понятно иногда помечтать. — А что ты будешь делать со своим богатом если все же обнаружишь золото? — поинтересовалась Меган. — Купишь себе новое ранчо? Начнешь все сначала?
Блейк покачал головой, небесно-синие глаза испытующе взглянули на нее.
— И позволю Кирку владеть тем, что по праву принадлежит мне? — тихо спросил он. — Забуду прошлое? Разве ты бы так поступила, моя сладкая Меган? Неужели бы ты позволила ограбить себя и подставила другую щеку, отплатила бы добром за коварный обман? Неужели ты не понимаешь, что дело не просто в ферме? Я должен очистить свое имя, имя матери, и даже отцовское. Мне больно даже думать о том, что хоть один человек на свете мог поверить в их ложь! Господи, Меган, настолько больно, что и передать тебе не могу! Они очернили мое доброе имя, имя матери, честь нашей семьи. Они украли больше чем материнское наследство; они украли мое право носить собственное имя.
Меган невыносимо было видеть страдание в его взоре. На глаза ей навернулись слезы, она обняла его за шею.
— Я верю только тебе, Блейк, — прошептала она, лаская его губы своими.
Он обхватил ее лицо ладонями и вгляделся ей в глаза:
— Правда, Меган? И ты говоришь мне это после всех неприятностей, которые тебе пришлось перенести по моей вине?
— Я верю тебе, — ласково повторила она, твердо встретив его пронзительный взгляд. А сердце молча добавило: «Я слишком тебя люблю, чтобы не верить тебе».
— Ты не представляешь, как это важно для меня, моя сладкая Меган, маленькая моя голубка. — Он еще крепче обнял ее, губы коснулись ее ласково и осторожно, будто крылышки мотылька.
Секунду спустя поцелуй превратился в беззвучный крик жажды, и Меган ответила ему таким, что желание целиком завладело ими, и под ветвистой сенью старого дуба влюбленные обрели блаженные минуты забвения в объятиях друг друга, в слиянии душ.
Это было время вне времени — их время, даже с неотвязными мыслями о ранчо и о Кирке. Их связали особые узы, не узы похитителя и пленницы и даже не просто любовные узы, а узы дружбы. Они делились друг с другом своими желаниями, мечтами, воспоминаниями о детстве, такими сокровенными надеждами и страхами, о которых не сказали бы никому другому.
И все-таки, даже при этой новой и драгоценной близости, никто не говорил о любви или о будущей совместной жизни. Тема эта казалась им запретной, не имеющей реальной почвы. Меган все еще думала о побеге, верила в то, что это лучший и единственный для нее выход, поскольку Блейк по-прежнему был нацелен на месть Кирку. Он не видел иного выхода для себя, кроме того, который уже избрал, и не мог ничего предложить Меган, если его планы рухнут, никакого благопристойного выхода из затруднительного положения, если Кирк согласится на его требования. Меган не могла принадлежать ему. Хоть оба и питали тайные надежды на серьезную взаимность, никто по-настоящему не верил, что это возможно.
